Сокровище храма

Один, я был один в пустыне среди узловатых стволов тамарисков, акаций и пальм, деревьев, растущих на песчаной почве, была еще и легкая листва кустов, фильтровавших бесцветное солнце. Я пересек реку Иордан, текущую с заснеженных вершин Хермона. Я пересек Иордан, где находился ритуальный бассейн, вырубленный в скале, прикрытый арочным сводом и имеющий две или три ступеньки, дабы спускаться по ним в чистейшую воду для омовения. Я пересек Иордан и купался в нем. Я очистил себя для возведения огромного Храма. Мне хотелось создать обитель, чтобы видеть Его и предложить Ему чистые жертвы в Судный день. Я погружался в воду, подобно Давиду, совершавшему омовение, прежде чем войти в обитель Бога, подобно ессеям, умывавшимся чистой водой утром и вечером, как в священном святилище.

Я писал в пещерах. Именно так я и родился: меня поразили те, кто владел настоящим секретом письма. У них была мечта, задумка: вырвать Иерусалим из рук нечистых жрецов и построить Храм для будущих поколений, в котором богослужение будет совершаться жрецами секты, потомками Цадока и Аарона.

Они знали тогда, что с этого начнутся долгие годы ссылки для их народа. Но знали они и то, что придет день, когда этот народ вернется на свою землю и Храм станет местом, где все рассеянные по свету соберутся еще раз. Да, они знали, что наступит день и нужно будет с поля возводить Храм, с песчинки, с точки, именно с точки.

…Дуновение благовоний и ароматического ладана в Храме, где витает облачко этого запаха, видимое и невидимое всем племенам Израиля, пришедшим в воссозданный Храм, дабы вознестись и очиститься. В сердце Храма было святое, где возжигалось тринадцать видов нежных благовоний, где на престоле восседала сияющая Менора, и стоял стол предложений, на котором разложены были двенадцать хлебов, в центре этого сердца находилась святая святых, отделенная от святого четырехцветной завесой.

И во время праздника паломников он витал там, в запахе ценных кедровых дров, разожженных для принесения в жертву барана, среди пальмовых листьев в праздник кущей, и тихих песнопений процессий тысяч и тысяч паломников, поднимавшихся от источника Сиоле, где они черпали воду для Храма. Там, в Храме, он был на устах ессеев: они были избранными Богом за добрые дела, им поручили искупать грехи земли и наказывать нечестивых, они были последней стеной, драгоценным краеугольным камнем, фундамент которого никогда не мог осесть. Там, в скалах, находилась высшая обитель святости, обитель Аарона, где были принесены все благоуханные жертвы, и там был Дом совершенствования и истины в Израиле, для того чтобы создать Союз по вечным правилам. И они, многочисленные, должны были сберечь в своем сердце пламя Храма.

Они ожидали Его прихода. Того, кто одолеет сынов тьмы. Они говорили:

С ним будет его армия,
Он отправится в Иерусалим,
Он войдет через Золотые ворота,
Он восстановит Храм таким, каким захочет,
И Царство Небесное, которое так долго медали,
Принесет через Него
Спаситель,
Который будет зваться
Лев.
«Вав».

Я повернулся к жертвеннику. Я набрал горящих углей и наполнил ими кадильницу, потом высыпал туда горсть ладана. Дым от ладана покрыл крышку Ковчега. Я обмакнул палец в кровь бычка и провел семь полос на крышке.

— Да будет славен Бог! — произнес Леви. — Народ, блуждавший во тьме, увидит яркий свет. Мы долго ждали доступа в Царство Божие.

Все ждали, чтобы я сделал это: произнес Имя. Все, кроме Джейн, глядевшей на меня.

И тогда я произнес его.