Сокровище любви

- Когда мы восстанавливали ее, - объяснила настоятельница, - у нас не было денег, и вот недавно одна из наших сестер попробовала сама украсить стены.

- Когда вы восстанавливали церковь? - спросил Андре. - И что с ней случилось?

Он почувствовал, что этот вопрос встревожил старую женщину, и она застыла в нерешительности, не зная, отвечать на него или вежливо попросить его не вмешиваться в чужие проблемы. Наконец монахиня заговорила:

- Те, в ком горит огонь насилия, не всегда с почтением относятся к дому Божьему.

Андре понял, что, видимо, церковь попытались разрушить тогда же, когда сожгли и разграбили дом его дяди, уничтожив всю семью де Вийяре.

- Могу ли я поговорить с вами, матушка? - спросил он.

- О чем, сын мой? - отозвалась старая монахиня.

- О том, что произошло здесь в имении де Вийяре, - ответил Андре. Позвольте, я все объясню вам. Мое имя Андре де Вийяре, и бывший владелец плантации, граф Филипп де Вийяре, - мой родной отец.

Настоятельница слегка кивнула головой, словно соглашаясь, что цвет кожи ее собеседника не исключал такой возможности. Затем сказала:

- Граф был добрым человеком, щедрым и великодушным покровителем. Когда мы пришли в эти места с севера, он построил для нас дом.

- Когда же это было? - поинтересовался Андре.

- В 1791 году, когда вспыхнуло восстание. Андре вспомнил, как прошлой ночью он размышлял о революции, начавшейся на севере под предводительством Букмена.

- Здесь мы были в безопасности, - продолжала монахиня. - Мы жили мирно и счастливо, пока, спустя десять лет с того дня, не погиб наш добрый покровитель.

В голосе ее явственно прозвучали нотки ужаса, а старая, дрожащая рука потянулась к четкам и крепко сжала распятие, словно ища у него защиты от собственных воспоминаний.

- Что же случилось тогда с вами и с другими монахинями? - спросил Андре, стараясь говорить как можно мягче.

- Почти все мы укрылись в лесу, - ответила старая настоятельница.

- Почти все? Что это значит?

С минуту Андре казалось, что она оставит его вопрос без ответа. Затем она все-таки произнесла едва слышным шепотом:

- Они не позволили les blance <Белым/>(фр.).> уйти.

Тогда он понял, что белых монахинь убили, при этом, без сомнения, надругавшись над ними.

В таком случае, кто же была та юная монахиня, которую он встретил в лесу? Та, которая так стремительно умчалась от него?

Он размышлял, стоит ли сейчас спрашивать о ней, и в конце концов решил, что лучше пока этого не делать.

Словно бы лишившись вдруг сил от этих воспоминаний, старушка опустилась на одно из сидений в алтаре; Андре сел рядом с ней.

- Это было ужасно! - произнесла она. - Просто ужасно! Но Господь всемилостивый не оставил нас, и когда все кончилось и мы смогли вернуться, то обнаружили, что хоть церкви и причинили некоторые повреждения, но дом наш остался почти таким же, каким был, когда мы уходили.

- Это большая удача, - согласился Андре.

- Мы от всей души возблагодарили Бога, - просто сказала монахиня.

- Ну а теперь? Как вам живется теперь? - поинтересовался Андре.

Настоятельница перевела глаза на алтарное распятие; Андре обратил внимание, что оно высечено из дерена чьей-то не очень умелой рукой.

И без вопросов было ясно, что нее прежнее имущество церкви - распятие, лампады, чаша для причастия и вообще все ценное было похищено.

- Думаю, теперь нам ничто не угрожает, - тихо ответила старая монахиня. Анри Кристоф - хороший католик, но император... - Она прервала себя на полуслове, будто опасаясь сказать что-нибудь лишнее, и ее поблекшие, серые губы задрожали.

- Император ненавидит белых и терпеть не может мулатов, - закончил за нее Андре, - но он считает, что некоторые из нас приносят ему пользу, а потому мы все еще живы.

Ему не хотелось еще больше пугать старушку, но он не мог не задать ей давно мучивший его вопрос:

- Скажите, сестры в вашей общине, - вы ведь здесь настоятельница, не так ли? - все только черные или мулатки?

На миг воцарилось молчание. Затем каким-то бесцветным, сухим, без всякого выражения голосом старая монахиня ответила:

- Абсолютно все, мосье!

Глава 4

Домой Андре ехал, глубоко задумавшись. Он понимал, что настоятельница солгала ему; с другой стороны, он не мог ей признаться, что видел в лесу белую монахиню.

Он размышлял, могла ли та, после того как в страхе убежала от него, расе казать другим сестрам, что ее так напугало; возможно, они уже заранее прячутся от него, готовые к его появлению.

Однако Андре был почти уверен, что во взгляде матери-игуменьи, когда она впервые посмотрела на него, был не только страх, но и удивление. Впрочем, это открытие ничего ему не давало.

"Вот и еще одна головоломка; сколько их у этой загадочной, таинственной земли?" - подумал он.

Андре ехал медленно, не спеша оглядывая плантации по сторонам дороги, просторные поля, на которых его дядюшка выращивал хлопок; кое-где попадались густые банановые рощицы; потом потянулись плантации сахарного тростника, совершенно неухоженные - раньше они, должно быть, давали богатый урожай.

Он удивлялся, почему бы императору и его главнокомандующему Анри Кристофу не послать своих негров поработать на плантациях.