К удивлению будущих невольниц, они прибыли к турецким берегам довольно быстро и без приключений. Море не штормило, лишь легкая рябь будоражила синюю гладь. Когда утлое суденышко причалило, хмурые стражники распахнули дверь, давая возможность пленницам выйти на волю, потом снова посадили их в повозку и повезли во дворец, блестящие крыши которого уже виднелись чуть поодаль от дороги. У резных позолоченных ворот их встретили другие чужеземцы, одетые в такие же широкие шаровары, с забавными шапочками на голове. Некоторые из них, с бесстрастными лицами, были черны как сажа, у них были выпуклые черные глаза и толстые губы. Улыбаясь искусственными улыбками, показывая белые большие зубы, они привели их во двор, в середине которого красовалось озеро с кристальной водой. Лебеди, горделиво изогнув длинные шеи, спокойно плавали по чистой поверхности, иногда отвлекаясь на золотых рыбок, старавшихся отобрать у них крошки. Огромные кувшинки с желтой серединкой поражали размерами и красотой. Гюльжан прежде не доводилось видеть ничего подобного: ни дворцовых хором, ни лебедей, ни золотых рыбок… Она с немым восторгом осматривала узкие галерейки, переплетавшиеся, как юркие змейки. Пожилая женщина, сухопарая, с жесткими усами под носом, с узким лицом, обтянутым коричневой морщинистой кожей, одетая по-восточному, в шаровары и цветастый халат, сразу взяла их под свое крыло. Девочки узнали, что ее звали Лейла и она жила в гареме уже много лет — так много, что и сама не помнила, когда здесь появилась. Позже им рассказали: когда-то давно Лейлу привезли в подарок падишаху как будущую наложницу, такую же юную и гибкую, как и они, однако девочка, обещавшая стать красавицей, не понравилась хозяину. Он ни разу не выбрал ее для своей ночи, с каждым годом у нее становилось все меньше шансов стать его наложницей, и Лейла заговорила с султаншей номер один (так называли жену, первой родившую наследника) о том, чтобы покинуть гарем и либо вернуться на родину, либо выйти замуж за какого-нибудь чиновника. В общем, султанша не возражала, однако, подумав, решила оставить Лейлу при гареме. Все, кто знал молодую женщину, с восторгом отзывались если не о ее красоте, которая блекла с каждым годом, то о ее уме, неординарном, гибком, не свойственном женщинам. Ей можно было доверить самые сложные дипломатические поручения, и Лейла справлялась с ними блестяще. Султанша заставила ее шпионить, плести интриги, подслушивать, подглядывать (ей хотелось во что бы то ни стало сохранить свое положение), а потом поставила главной над наложницами. Отвечая за каждую из гаремных обольстительниц, за их одежды, украшения, за их красоту, она почти не спала и не ела. Нужно было белить и румянить своих дам, выщипывать волосы, готовя к ночи с господином, причесывать, угождать их капризам, нашептывать драгоценные рецепты любовной науки, измышлять способы, как вернее снискать или удержать благорасположение повелителя. И тем не менее старуха гордилась новой должностью. Она была приближенной султанши, порой давала ей советы, и каждая из наложниц — от почти ребенка до зрелой женщины — находилась в ее власти. Однако это удавалось ей хорошо, и Лейла пережила и султаншу, и султана и теперь служила жене его сына, который восседал на троне. Бедняжка Гюльжан сразу почувствовала, что эта пожилая дама занимает во дворце довольно высокое положение. С ней были вежливы все без исключения, даже главный евнух Осман (кто такие евнухи и почему их приобретали за большие деньги, девочка узнала позже), толстый мулат с сальной улыбкой на лоснящемся лице, облаченный в подобие пунцового атласного жилета без рукавов и длинные раздувавшиеся шаровары с поясом из драгоценного металла. Простой белый тюрбан тесно облегал круглую курчавую голову, толстые губы блестели, изгибаясь, как жирные дождевые черви.
