Сокровище падишаха

— Больно!

— Ну, ты сам виноват, — буркнул Анатолий. — Разве мама не говорила тебе, что гонки с милицией кончаются в пользу последней?

Круглое лицо молодого человека с ямочкой на подбородке, делавшей его каким-то по-детски беззащитным, скривилось.

— Хрен бы вы меня поймали, если бы не утки, — прошипел он.

— Поймали бы, — заверил его Сарчук. — Не в этот раз, так в другой. — Ты, дорогой, забыл, наверное, что у нас еще ГАИ имеется. Сообщили бы твои приметы — и никуда бы ты не делся.

— Как сказать… — прогнусил гонщик.

— Ладно, — следователю надоело пререкаться с задержанным. Нужно было как можно скорее везти его в отделение и раскручивать по полной. — Зовут-то тебя как?

— Владимир, — представился парень.

— Вот что, Володя, — продолжал Анатолий, помогая ему подняться. — Сейчас мы с тобой поедем в отделение, и там ты нам все чистосердечно расскажешь.

Голубые глаза беглеца округлились:

— Что это я вам должен рассказывать?

Виктор усмехнулся и подтолкнул его к машине:

— Будто не знаешь. Зачем тогда бегал, если чист, аки агнец?

Владимир молчал. Сарчук пропустил Петрушевского на заднее сиденье, толкнул задержанного, а потом сел сам. Козлов нажал на газ.

— Советую тебе сотрудничать со следствием, — доброжелательно сказал Петрушевский.

— Не понимаю, о чем вы, — на лице задержанного читалось упрямство.

— То есть про сережку, которую ты украл и попытался сбыть в скупке, будем молчать, — констатировал оперативник. Парень откинулся на спинку сиденья:

— А про сережку вообще нечего рассказывать. Каюсь, когда нашел ее возле своего подъезда, думал по-легкому деньжат срубить. Вижу — вещичка-то дорогая, в скупке должны схватить, сказать спасибо и заплатить немало. Да только ничего не выгорело. Как был неудачником, так и остался.

— Ну ты даешь! — восхитился Виктор. — Эту драгоценность, выходит, ты нашел?

Владимир утвердительно кивнул:

— Как сказал — так и было. Выхожу утречком в магазин, гляжу — что-то блестит возле крыльца. Ну, поднял. Вроде с брюликом. Я сразу смекнул, что какая-то баба богатая потеряла. Если бы иначе как-то было, две сережки бы валялись. Я прихватил драгоценность — не отдавать же другому — и помчался в скупку. Не думал, честно говоря, что владелица так быстро шум поднимет. Кстати, кто она? Жена какой-нибудь шишки?

— Вот врешь ты, Володя, и не краснеешь, — усмехнулся Анатолий. — Сам прекрасно знаешь, кто она. И на что надеешься?

Гонщик заморгал:

— Честное слово, не знаю. Кстати, вы не представились. Как к вам обращаться?