Сокровище по имени няня

— Наверно, для Жанет будет легче, если я заберу

Красотку.

— Наверно.

— У тебя есть адрес моих родителей, ты знаешь, где найти меня. Так что я буду ждать вестей от тебя, когда ты вернешься.

— Хорошо, — чуть ли не рявкнул он.

И на этом вроде бы все кончилось. Следующие несколько дней Пирс проводил в офисе, завершая текущие дела и намечая даты посещения морских баз по всей стране. Вдобавок к обычным занятиям с Томом Николь обсуждала с ним новые планы, которые мальчику нравились. Том всю неделю мечтал полететь на самолете и увидеть дедушку и бабушку.

— Я все сложил в свой рюкзак, — сообщил он Пирсу вечером накануне отъезда. — Николь помогала мне. Там все мои шорты, игры и фотографии папы и мамы.

— Хорошая работа, Том. — Совесть кольнула Пирса, когда он перехватил горестный взгляд Николь. — Утром мы уже будем в пути.

— И я сделал рисунок для дедушки.

— А что для бабушки?

— Она предпочитает открытку. — Он иногда так комично говорил, совсем как взрослый. — Я приготовлю ей открытку в самолете.

— Прекрасный план. — Пирс сделал вид, что не замечает слезинки, скатившейся по щеке Николь.

В тот вечер, уложив Тома спать, она не спустилась вниз. Пирс прождал ее час, меряя шагами библиотеку. Каждый раз он останавливался у окна, смотрел на океан и удивлялся, каким образом, черт возьми, им удалось так взвинтить обстановку.

В конце концов, Пирс решил, что не все получается, как хочешь, и пошел наверх искать ее. Дверь была закрыта, но Пирс услышал в комнате движение. Он постучал. Ей понадобилась минута или две, чтобы ответить.

Он заметил, что она плакала. Еще несколько раз она невольно почти неслышно всхлипнула.

Пирсу не понравилось, как екнуло у него сердце от этих звуков.

— По-моему, нам надо поговорить.

Она шире открыла дверь с немым приглашением. Он вошел и тотчас увидел на полу открытый чемодан, наполовину заполненный одеждой.

— Ты тоже завтра уезжаешь?

— Да. — Она взяла из коробки бумажный платок и высморкалась.

— Что ты сказала Тому?

— Что он полетит на самолете и увидит своих родственников. А у меня здесь машина, и я на ней поеду навестить моих.

— Ты объяснила, что ты его тетя?

— Нет. Я подумала, что ему хватит новостей и что ты, наверно, предпочтешь сделать это сам.

— Ты говоришь почти так же, как он. — У Пирса вдруг начало жечь в горле. — Произносишь «предпочтешь», как Том.

— Не забудь взять его ди-ди. Он не ложится без него в постель.

— Буду помнить, — кивнул он.

— И его витамины. Они на верхней полке двери холодильника. И тебе понадобится для него запасная одежда. Я повесила ее на вешалке рядом со шкафом.

— Я справлюсь. Что еще?

Она посмотрела на него из другого конца комнаты. Карие глаза просто излучали боль.

— Пирс, пожалуйста, позволь мне время от времени видеть его. И посылай мне открытки, как он себя чувствует.

— Обязательно.

Они разговаривали так, будто она не вернется. Будто они и правда дошли до конца дороги. Ему хотелось сказать, что это не так. Но сомнение и сопротивление еще тлели у него в душе.

— Я буду сообщать тебе, где мы и как себя чувствует Том.

Она смотрела на свои сжатые руки.

— После того, как ты в ту ночь пошла спать, я прочел все, что привезла Луиза. Если это имеет для тебя какое-нибудь значение, то знай, у меня нет ни малейших сомнений, что ты и Арлин были сестрами. И я хочу тебе сказать, как мне жаль, что вам так и не удалось встретиться вновь.

— Спасибо, — хриплым от слез голосом проговорила она.

Боль кольнула его. Пирс понимал, как легко остановить ее. Только обнять Николь, целовать, обладать ею. Но он искал решения серьезнее, чем первая помощь. И его мучило желание более глубокое, чем секс. От случившегося огрубело чувство и внутри осталась пустота. И это касалось не только Николь. Ему надо было проверить свое отношение к произошедшему.

— Мы еще все обдумаем, — произнес он. — Мне надо время… Чтобы расставить все по местам в собственном сознании.

— Да, — вежливо согласилась она. — Конечно.

Как он хотел ее. Его плоть жаждала ее.

— Ну, — он протянул ей, будто мужчине, руку, — будь осторожна в дороге.

Ї Угу.

Если бы она начала останавливать его, он наверняка бы ушел. Пирса сразила ее стойкость. И еще протянутая рука. Такая крохотная в его ладони.

— Ох, черт! — простонал он и принялся целовать ее, как бы запоминая ее вкус, ее кожу. Он схватил в пригоршню ее волосы и держал так, будто это якорь, спасающий от безумия, пропуск к счастью.

Ее рот нежный, как цветок, у кожи вкус соли, сочетание земли и моря. Дрожь пробежала по ней, словно утренний ветер, наполнивший паруса. Пирс понял, что должен уйти, пока не утонул в жажде, которую она пробудила в нем.

— Я вернусь, — хрипло бросил он.

— Я буду ждать, — выдохнула она.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Обычно в Висконсине осень — это мрачное предупреждение о грядущей зиме. Тот год оказался исключением. Хотя ночи стали длиннее и заканчивались заморозками, дни еще радовали воспоминаниями о бабьем лете.