Сокровище рыцарей Храма

Васька побледнел. Петря с тревогой посмотрел на приятеля: что это с ним? Он не знал, что надзиратель сыскной полиции Шиловский был настоящим пугалом для киевских воров.

Если Шиловский наметил взять кого-нибудь из мазуриков, то того могло спасти от тюремных нар лишь срочное бегство из Киева. У надзирателя было много агентов, и Шнырь не мог бы поручиться, что кто-нибудь из стукачей сейчас не сидит за соседним столом.

— Понял, — ответил Васька. — Мы уходим. Зови полового, нам нужно расплатиться.

Пришел половой, разбитной малый в вышитой украинской рубашке и с улыбкой во все его рябое лицо. Она была как приклеенная, и от нее за версту разило фальшью. Но сейчас Ваське Шнырю было не до физиономических наблюдений. Он заказал еще две бутылки водки, холодной говядины и пампушки с чесноком.

— Зачем?.. — удивленно спросил Лупан, который был уже сыт.

— Надо… — буркнул Васька. — Мы пойдем на ночевку к Овдокиму.

— А это кто такой?

— Узнаешь… потом, — ответил Шнырь, бросив быстрый взгляд на Джулая.

Но тот стоял немного в сторонке, будто ему и дела никакого не было до двух приятелей, — ждал, чтобы выпроводить их через один из потайных выходов.

Половой принес объемистый сверток, и приятели пошли вслед за Джулаем, который по пути сметал всех словно бронепоезд. Сначала они очутились в какой-то кладовке, затем нырнули в люк и оказались в подземелье, которое вывело их на конный двор. Здесь Джулай с ними распрощался.

— Дальше найдете дорогу сами, — сказал он неожиданно потеплевшим голосом. — Ты, Васька, зла на меня не держи. Так надо.

— Да понял я, понял. Заметано. Спасибо, что предупредил насчет Шиловского.

— Это не мне спасибо, а хозяину. Он мудрый, он все знает.

Насчет мудрости и всезнайства Охрима Шнырь был наслышан. Ему было известно, что у содержателя притона были свои осведомители среди полицейских агентов, которые, как говорится, ели с двух рук: получали плату за информацию и от полиции, и от Щербы.

— Ну, бывай… — Васька махнул рукой — изобразил прощальный жест, и приятели углубились в хитросплетение кривых и грязных улочек Подола.

— Куда мы идем? — не выдержал Петря, когда они молча протопали километра два.

Хорошо хоть луна время от времени показывалась из-за туч, иначе кто-то из них точно сломал бы ногу. Иногда им на пути попадались темные человеческие фигуры, и Лупан невольно хватался за нож, но таинственные полуночники лишь прижимались поближе к плетням, уступая им дорогу, и таяли в темноте как привидения.

Наверное, ночные прохожие — скорее всего, мазурики — по каким-то признакам узнавали своих. Потому что ни один законопослушный подольский мещанин не рискнул бы выйти в ночное время на улицу. Разве что на большом подпитии. Или в компании. Но и в таком случае у него не было никакой гарантии, что он вернется домой в одежде и с кошельком.

— К Днепру, — ответил Васька. — Ты разве еще не понял?

— Что к Днепру, я догадываюсь. Но вот что мы там забыли — это вопрос.

— Домой нам ходу нет — ни тебе, ни мне. А нам нужно место для ночлега. Место скрытное, потаенное. Поэтому будем проситься к Овдокиму. У него есть просторная землянка в яру.

— А-а… — до Петри наконец дошел замысел Шныря.

В теплую пору года бродяги устраивали шалаши на побережье Днепра или ютились в землянках. В многочисленных киевских ярах, куда даже у весьма деятельного Шиловского с его агентами и фараонами не доставали руки, было обустроено огромное количество подземных жилищ.

В сезоны дождей бродяги занимали возвышенности, хотя делали это неохотно; они не любили быть на виду. Дело в том, что за бродяжничество можно было запросто угодить в работный дом, в котором, как правило, принудительно заставляли работать (в обмен за проживание, одежду и питание). Похоже, Овдоким был одним из таких отверженных.

С днепровских круч яры смотрелись как ночное небо, опрокинутое на землю. Великое множество костров казалось звездным скоплением наподобие Млечного Пути, в котором по прихоти небесного Создателя то зажигались, то гасли новые светила. Время было еще не совсем позднее, и бродяги готовили себе горячую еду, а некоторые — те, что жили кучно, — собирались вокруг огня в тесные компании, чтобы покалякать о делах житейских.

Наверное, дорога к землянке Овдокима (он выкопал ее немного в стороне от остальных бродяг) была хорошо известна Ваське Шнырю, потому что он шел быстро и уверенно, будто узкая тропинка, замысловато петляющая среди зарослей, сама липла к его ногам. Наконец впереди мигнул огонек, и Васька облегченно вздохнул.

— Слава те Господи! — сказал он радостно. — Хоть здесь повезло.

— Ты о чем? — спросил Петря, придерживаясь за тонкие ветки орешника, чтобы не сверзиться в глубокую промоину.

— Овдоким дома. Значит, переночуем в полном комфорте и в хорошей компании.

— А если б его не было?

— Тогда нам пришлось бы спать прямо на земле среди леса, что очень опасно. Здесь пропасть бродячих собак. Могут и сожрать.

— А кто нам мог помешать войти в землянку и расположиться в ней до прихода хозяина? Тем более что он твой знакомый.