Сокровище рыцарей Храма

Но возмутиться Глеб не успел. К его столику неожиданно подсела цыганка и глубоким грудным голосом сказала:

— Дай погадаю тебе, соколик.

Глеб всегда избегал различных толкователей судьбы. Он был чересчур образованным человеком, чтобы верить во всякую чушь. И когда в газетах или на телевидении, по идее, умные люди с совершенно серьезным и многозначительным видом рассуждали о появлении какого-нибудь нового Нострадамуса, чаще всего в юбке, он лишь смеялся.

Все подобные статьи и представления были не больше чем элементами примитивного шоу, крючком с наживкой для простодушных и не шибко обремененных знаниями обывателей. Ведь людьми, которые верят в разную чертовщину, легко управлять.

— А руку позолотить? — с насмешкой спросил Глеб.

Удивительно, но цыганка, которой уже явно перевалило за пятьдесят, не вызвала в нем неприятия. Она была в чистой одежде — черная кофта в мелкий цветочек и длинная юбка, и от нее пахло свежескошенным сеном и какими-то духами — что-то цветочное, но ненавязчивое.

— Не нужно. Когда всю правду расскажу, сам решишь, золотить мне руку или нет.

— Понял. Но вот что я вам скажу, уважаемая: свое прошлое я и так знаю, а будущее меня мало интересует. Большие познания — большие горести. Зачем мне нести на своих плечах такой тяжкий груз? А это вам в качестве презента… на чашку кофе, — он достал из бумажника сторублевку, положил ее на стол перед цыганкой и встал. — Только здесь кофе не пейте, иначе испортите желудок. Всего вам доброго… — Глеб изобразил легкий поклон, приятно улыбнулся и пошел к своей «ауди», мирно загоравшей на солнцепеке.

Но тут же резко тормознул, услышав слова цыганки:

— Перестань, соколик, искать то, что ищешь. Потому что найдешь ты себе большую беду.

Глеб обернулся — и не поверил своим глазам. Цыганка исчезла, будто ее и не было вовсе! Лишь легкий ветерок трепал сотенную купюру, на которую уже накинула глазом молоденькая официантка.

— Где она? — возвратившись, спросил Глеб у девушки каким-то чужим голосом.

— Кто? — официантка смотрела на него с недоумением.

— Цыганка. Здесь… сидела, — указал он на пластиковый стул, который, как ему показалось, еще хранил запах гадалки.

— Вы были одни. Никакой цыганки я не видела.

— Ну как же!.. — загорячился было Глеб, но тут же и остыл. — Извините. Это у меня… — он машинально потер виски. — Перегрелся на солнце.

— Да, сегодня очень жарко…

Глеб кивнул, соглашаясь, и неверным шагом направился на автостоянку.

— Вы забыли деньги! — окликнула Глеба официантка; наверное, у нее вместе с состраданием к клиенту, который явно был не в себе, проснулась повышенная честность.

— Оставь их себе, — сказал Глеб, сел в машину и поторопился выехать на проезжую часть улицы.

Прикоснуться к этой сотенной его сейчас не заставили бы и под пыткой…

«Или мне блазнится… уж не знаю, отчего; может, и впрямь с перегреву; или со мной затеяли какую-то нехорошую игру», — думал он, терпеливо дожидаясь, пока рассосется автомобильная пробка.

Несмотря на молодые годы, ему уже доводилось бывать в передрягах, попахивавших мистикой. Свойства артефактов, с которыми имеют дело практически все серьезные археологи, нередко выходят за рамки обычных человеческих представлений о природе вещей. Их трудно познать (чаще всего невозможно, если быть совершенно точным), но они могут оказывать на людей сильное влияние, иногда оканчивающееся летальным исходом.

Поэтому Глеб в своих суждениях на сей счет старался придерживаться мудрого правила: не буди лихо, пока оно спит тихо. Не стоит забираться в дебри, где человека неискушенного могут ожидать неприятные сюрпризы.

Но иногда в кладоискательском азарте, доходящем до фанатизма, он нарушал это правило, и тогда его выручал только ангел-хранитель. В его существование Глеб не очень-то верил, однако после очередного выхода «в поле», который только чудом не заканчивался трагически, он шел в церковь и ставил с десяток свечей — как бы исполняя некий ритуал покаяния перед неведомыми высшими силами за свое неверие.

Приехав домой, он первым делом позвонил отцу.

— Как ты там? — спросил Глеб после приветствий.

— Не очень, — ответил Николай Данилович.

— Да ну? — удивился Тихомиров-младший. — Что так?

— Скучные они все здесь какие-то.

— Уточняю — чопорные. Это одна из отличительных черт британцев.

— Мне от этого не легче. Только и разговоров, что о работе да о деньгах.

Глеб рассмеялся.

— Понимаю твои страдания… — ответил он. — Тебе бы про политику поговорить да про разные археологические тайны. Увы, времена романтиков в Англии закончились как раз перед Первой мировой войной. А интерес к политике у основной массы британцев пропал после Нюрнбергского процесса, когда повесили главных закоперщиков Второй мировой. Учти, это не мое умозаключение, а исследование серьезных, уважаемых в научном мире мужей. Так что потерпи. Деньги тебе ведь платят немалые.

— Платят… — буркнул отец. — И что они нашли хорошего в этой эмиграции?

— Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше.

— Ты еще скажи, что животные в зоопарке живут дольше, чем их собратья на воле.

— Это тоже факт.