Сокровище рыцарей Храма

Возможно, он ошибался. Но с такими физиономиями, как у тех двух парней из джипа, идут не с намерением помочь участнику ДТП, а чтобы добить его. В этом Глеб почему-то был совершенно уверен.

Молния раскроила темно-синее небесное полотнище на две половины, раздались раскаты грома, и полил сильный дождь. Глеб нервно закурил и мысленно подбодрил себя хорошо запоминающимся стихотворным лозунгом, который он услышал сегодня на Майдане от «оранжевых»: «Нас тэпэр багато, нас нэ подолаты!»

К сожалению, у него, в отличие от украинских «революционеров» всех мастей, не было команды, и Глебу ничего не оставалось, как надеяться на Госпожу Удачу.

Глава 17 1915 год. Схимник Тит

Тиха и темна Китаевская пустынь в ночное время. Схлынули толпы паломников, поразбрелись кто куда, ушли, как днепровская вода в песок, уснули монахи после трудов праведных, и только в маленькой келье, обустроенной у входа в пещеры, трепещет огонек одинокой свечи. Там молится схимник Тит. Все желающие посетить Китаевские пещеры должны были получить его благословение и проходили вглубь через внутреннюю дверь кельи.

Сегодня Тит чувствует какое-то волнение. По мере приближения полуночи оно лишь усиливается, несмотря на истовые молитвы старца.

Жизнь схимника полна лишений и тягот, но он не ропщет. Тит не боится ни воров, ни злоумышленников, время от времени забредающих к нему на огонек; несколько раз его даже избивали до крови. Страх для монаха-схимника — чувство иррациональное, которое пасует перед верой.

Но что-то мешает ему полностью сосредоточиться и погрузиться в состояние транса, когда он произносит слова молитв. Тит чувствует какое-то отторжение, отстранение его молитвенных посылов от невидимых взору энергетических каналов, уходящих в небеса, и его вдохновенный запал постепенно угасает.

«Изыди, нечистый!» — шепчет старец и, кряхтя, поднимается с колен. Спаситель смотрит на него с потемневшей от времени иконы каким-то странным взглядом — испытующе, с примесью жалости. Пораженный старец всматривается в икону и не может понять, что случилось. До этого лик Христа был суров и возвышен. Теперь же в нем отчетливо просматриваются чисто человеческие черты.

Испуганный Тит крестится троекратно, и в этот момент едва тлеющая свеча выбрасывает вверх длинный язычок пламени, в келье становится светлее, и монах немного успокаивается — икона опять превращается в обыкновенную старинную парсуну, а Спаситель снова приобретает загадочно-отстраненный вид.

Тит садится ужинать. Еда у него проста: кусок ржаного хлеба, луковица, соль и кружка воды. Зубов у Тита уже маловато, и он ест зачерствевший хлеб, макая его в воду. Неожиданно темнота у входа в келью как бы сгустилась. Тит невольно вздрогнул и поднял руку для крестного знамения:

— Спаси Господь…

— Нынче Господь спасает лишь тех, кто богат и знатен, — раздался от входа насмешливый, немного скрипучий голос, и на пороге кельи появился низкорослый мужчина, почти карлик, одетый во все черное.

Тит вскочил с колченогого табурета и замахал на него руками.

— Опять ты?! Сгинь, нечестивец! — вскричал он в большом волнении.

— Да, да, старый пень, это опять я… — карлик, брезгливо морщась, присел на земляную лежанку — ложе схимника, прикрытую какой-то рванью. — Только не нужно мне тут устраивать театр, выпячивая свою исключительность. Я не покушаюсь на твою веру. А тем более на твою душу. Каждому свое. Во все времена хватало глупцов, которые что только не делали, лишь бы выпятить свое «я» перед Богом, дабы он заметил их и возвысил. Во времена крестовых походов некий Макарий, например, жил на столбе, и, когда с его грязного, никогда не мытого тела падали черви, он подбирал их и навешивал обратно, говоря при этом, что сии создания Божьи тоже имеют право на радость жизни. В тупых головах таких полоумных бездельников никак не могло вместиться понятие, что самое возвышенное — это каждодневный труд на благо своей семьи и общества… — незваный гость говорил с иноземным акцентом.

— Дьявол, дьявол!.. Не искушай меня, прочь, прочь!

— Ну, заладил… — карлик сокрушенно вздохнул. — Как заезженная граммофонная пластинка. Не собираюсь я тебя искушать. Скорее наоборот — хочу предостеречь. Я знаю, ты большой любитель шастать по ночам (бессонница, понятное дело) и при этом частенько заходишь на погост. Место присматриваешь, что ли? Так вот, сегодня туда не ходи. Иначе твоя мечта никогда не сбудется. Ты умрешь раньше времени.

— Тебе известна моя мечта? — спросил Тит, злобно глядя на карлика.

— Она у тебя на лбу написана.

Тит машинально прикоснулся к голове, но тут же резко отдернул темную заскорузлую руку.

— Ты хочешь обустроить в Китаевской пустыне пещерную церковь, — между тем продолжал карлик. — Могу тебя немного обрадовать: скоро сюда явится купец… кажись, из Рыбинска, и подарит для будущей церкви иконостас.

— Откуда знаешь? — быстро спросил приободрившийся Тит.