Сокровище рыцарей Храма

Он положил пилу и достал револьвер. Петря тоже сунул руку в карман, где нащупал рукоятку ножа. Лупан и верил Шнырю, и не верил, но точно знал, что, если придется, он умрет возле ящика, но никому его не отдаст.

— Стойте как стоите! — шепнул Чугун. — Пойду на разведку…

И он тихо пошел к темнеющим невдалеке зарослям.

Тетеря подошел к гробокопателям ближе, чем следовало. Но это было еще полбеды. Главная проблема заключалась в другом: сегодня агента подвело его уникальное ночное зрение. Впервые за многие годы. Он не заметил сухой ветки, а когда наступил на нее, уже было поздно что-то предпринимать.

Агент как остановился, так и застыл столбом, мысленно моля все высшие силы, чтобы его приняли за дерево. Но Чугун подходил все ближе и ближе, мало того, он держал в руках револьвер (это Тетеря видел почти так же ясно, как днем), и агент не выдержал такого испытания. Выхватив свой «Смит и Вессон», он крикнул:

— Руки вверх! Ложись! Полиция! — и сразу же выстрелил, целясь в Клима, скорее инстинктивно, нежели по необходимости.

Его тут же поддержали Совпель и Жук, которые находились неподалеку. И началась такая беспорядочная пальба, словно все участники ночного действа неожиданно оказались на передовой, где-нибудь в Пинских болотах.

Но они не на того нарвались. Клим не только обладал недюжинной силой, он еще и неплохо стрелял. Упав на землю и откатившись с линии огня, Чугун начал шмалять в ответ, целясь по вспышкам от выстрелов. И попал. В зарослях кто-то истошно завопил от боли, и на какое-то мгновение стрельба затихла. Чтобы спустя три-четыре секунды возобновиться с новой силой.

Однако вернемся к Ваське и Лупану. Едва послышались первые выстрелы, как совсем потерявший голову Шнырь молниеносно сиганул с обрыва и побежал к пруду. У него будто крылья выросли. А затем и плавники — пруд он переплыл за считаные минуты. С этого момента имя Васьки Шныря больше ни разу не мелькало ни в протоколах полицейского управления, ни в расстрельных списках народной милиции города Киева, созданной в 1917 году.

Лупан при первых выстрелах быстро опустился на четвереньки, вцепился обеими руками в ящик и начал тащить его к обрыву — по-рачьи, пятясь назад. Над его головой свистели пули, однако он совершенно не обращал на них внимания — трудился, как муравей, пыхтя и обливаясь потом.

Но оставим его на несколько минут. Возвратимся к Чугуну. Его уже легко ранили, но он упрямо продолжал отстреливаться. Мало того, Клим наконец добрался до зарослей и теперь укрывался за деревьями, что уравновешивало шансы противоборствующих сторон. Тем более что к двум агентам, оставшимся в живых (погиб записной неудачник Совпель), пришел на помощь Семиножко.

— Окружай их, окружай! — закричал пристав, прячась за большим пнем. — Слева обходите, слева! Сдавайся, Чугунов! Ты в ловушке!

Своим кличем он хотел смутить Клима, представив дело так, будто в его распоряжении находится едва не весь полицейский участок. Но лучше бы он этого не делал.

Услышав свою фамилию, Клим закусил удила. Он понимал, что если еще раз попадет в лапы полиции, то живым они его не выпустят. Поэтому Чугун решил не сдаваться и драться до последнего вздоха.

— А хрен тебе в глотку! На-кося, выкуси! — яростно прокричал он в ответ и, тщательно прицелившись, выстрелил в Тетерю, который, на свою беду, в этот момент как раз менял позицию.

Агент умер, даже не вскрикнув. Он упал словно подрубленный. Жук, который находился недалече, в отчаянии сплюнул и зло выматерился. Дружбы как таковой между ними никогда не было, но они понимали друг друга с полуслова и случалось, что приходили на выручку друг другу, рискуя собственными жизнями. А это уже и так очень много для человеческих отношений.

Жук тихо, как змея, пополз вперед. Теперь у него в голове была лишь одна мысль — убить Чугуна, отомстить за Тетерю. От большого напряжения он превратился в одно большое ухо, поэтому услышал очень тихий звук падающих на землю гильз — это Клим перезаряжал револьвер.

Тогда Жук вскочил, стремительно пробежал метров десять и всадил в Чугуна, который опешил от неожиданности, увидев в двух шагах от себя тщедушную фигуру агента, три пули. Несмотря на смертельные раны, Клим нашел в себе силы подняться и сделать несколько шагов в направлении Жука. Если бы он добрался до агента, то, наверное, задушил бы его.

Но силы оставили Клима, и он свалился, словно подрубленный дуб — вперед и ровно, не сгибая ноги в коленях. Жук стоял в метре от него ни живой, ни мертвый…

Смерть Тетери и Чугуна неожиданно вызвала странное явление, от которого все живые участники драмы, развернувшейся над обрывом, оцепенели. Сначала в неподвижном воздухе, напоенном ароматом разнотравья, который после полуночи стал похожим на остывающее парное молоко, раздался мощный, но мягкий звук трубы. Люди глубоко верующие назвали бы его «гласом Божьим».