Сокровище семи звезд

– Даже не знаю, – неуверенно проговорила мисс Трелони. – Мне кажется, распоряжения отца должны выполняться неукоснительно. – Немного помолчав, она продолжила: – Но, разумеется, в нынешних обстоятельствах мы обязаны сделать все, что в конечном счете послужит ему во благо. Вряд ли эта мумия имеет какое-то особенное значение.

Доктор Винчестер ничего не ответил. Он сидел неподвижно, с таким сосредоточенно-серьезным лицом, что часть его серьезности передалась и мне, – и я вдруг яснее прежнего осознал всю странность дела, в которое оказался столь глубоко вовлечен. Мысль эта, однажды возникнув, безраздельно завладела мною. Она росла, развивалась, пускала ростки и размножалась тысячью разных способов. Самая комната со всем, что в ней находилось, служила благодатной почвой для странных мыслей. Здесь было так много древних артефактов, что воображение невольно переносило любого в неведомые земли и неведомые времена. Здесь было так много мумий и связанных с ними предметов, которые источали всепроникающие запахи битума, камеди и пряностей – «Черкассии и нарда ароматы», – что всякий, независимо от своего желания, погружался в раздумья о незабвенном прошлом. Разумеется, комната освещалась слабо и лишь тщательно затемненными светильниками – ни лучика прямого яркого света, что являет собой самостоятельную силу или самостоятельную сущность, готовую войти в дружеские отношения с вами. Даже невзирая на огромные размеры комнаты, потолок в ней казался слишком уж высоким. Здесь нашлось место для великого множества предметов, какие не часто встретишь в обычной спальне. В дальних углах сгущались причудливые зловещие тени. Присутствие многочисленных мертвецов и дыхание древнего прошлого ощущались мной столь остро, что я не раз боязливо озирался по сторонам, словно ожидая увидеть поблизости некую странную личность или подпасть под чье-то постороннее влияние. В такие моменты меня не успокаивало даже то, что рядом находились доктор Винчестер и мисс Трелони. Поэтому я испытал невыразимое облегчение, когда в комнате появился еще один человек, а именно сиделка Кеннеди. Эта деловитая, уверенная в себе, расторопная молодая женщина, несомненно, привнесла элемент безопасности в мир моего взбудораженного воображения. От нее исходила эманация здравомыслия, которая пронизывала все и вся вокруг. Вплоть до прихода сиделки я строил самые разные и самые дикие догадки насчет нашего бесчувственного подопечного – и, в конце концов, все вокруг него, включая даже меня самого, вовлеклось в мои фантазии, переплелось с ними, пропиталось ими… Но с появлением мисс Кеннеди все разом встало на свои места: мистер Трелони – просто жертва несчастного случая или нападения; комната эта – всего лишь покои больного, а тени в углах – самые обычные, и ничего зловещего в них нет. Единственное, от чего я никак не мог полностью отрешиться, так это странный египетский аромат. Можно заключить мумию в стеклянный сосуд и наглухо запечатать, дабы она не подвергалась разъедающему воздействию воздуха, но даже сквозь стекло она все равно будет источать своеобразный запах. Кто-то может подумать, будто за четыре-пять тысячелетий любые предметы утрачивают все воздействующие на обоняние свойства, но опыт показывает, что мумии сохраняют свой запах и секрет его по-прежнему не разгадан. Ныне мы знаем о нем столь же мало, как знали люди в древние времена, когда бальзамировщики погружали мертвое тело в содовую ванну.

Я резко выпрямился в кресле, возвращаясь к яви из мира грез. Похоже, египетский запах подействовал на мои нервы… память… самою волю.

Меня вдруг осенила мысль, которая была сродни вдохновению: если запах мумий столь сильно повлиял на меня, не могло ли оказаться так, что человек, который провел в этой атмосфере полжизни или даже больше, постепенно, медленно, но неотвратимо вбирал в свой организм какие-то летучие вещества, которые, достигнув определенной концентрации, преобразовались в некую новую силу неведомой природы, воздействующую на него… или же… или…

Я поймал себя на том, что вновь погружаюсь в забытье. Э нет, так дело не пойдет. Мне нужно принять меры, чтобы оставаться бодрствующим и не предаваться размышлениям, ввергающим в подобие транса. Прошлой ночью я спал всего несколько часов, и сегодня мне предстоит бодрствовать всю ночь. Не сообщая о своем намерении, дабы не усугублять беспокойство и тревогу мисс Трелони, я тихонько покинул комнату, спустился вниз и вышел из дому. Я нашел поблизости лавку аптекаря, где приобрел респиратор. Когда я вернулся, было уже десять и доктор собирался уходить. Сиделка проследовала с ним до двери спальни больного, выслушивая последние наставления. Мисс Трелони неподвижно сидела у постели отца. Сержант Доу, появившийся сразу после ухода врача, стоял поодаль.