Сокровище Серебряного Озера

Индейцы не находили себе места: они выкрикивали насмешки, злорадствовали, они веселились и действительно имели на то полное право. А причина была в следующем: бук стоял прямиком перед лагерем, посреди прерии, на расстоянии, пожалуй, трех тысяч футов, а левее его, но, по меньшей мере, на две тысячи футов дальше, росла упомянутая ель, и теперь, когда оба бегуна находились на достаточном удалении, ясно было видно, что малыш взял не к буку, а к ели. Он мчался к ней, не жалея ножек. Конечно, это выглядело так весело, что у индейцев от смеха едва не перекосило лица.

— Твой спутник меня неправильно понял, — подал голос вождь, обращаясь к Олд Шеттерхэнду.

— Нет.

— Но он бежит к ели!

— Конечно.

— Тогда Скачущий Олень победит еще быстрее!

— Нет.

— Нет? — не мог скрыть своего удивления вождь.

— Это хитрость, которую ты сам ему позволил.

— Уфф! — вырвалось у вождя, и ему завторили остальные, когда им пояснили слова Олд Шеттерхэнда. Их улыбки исчезли, а напряжение удвоилось, даже нет, удесятерилось.

В короткое время Олень достиг бука. Он должен был три раза обежать его. Уже на первом круге он увидел, оглянувшись назад, что его соперник мчится в совершенно другом направлении в трех сотнях шагах от него. Он застыл, пораженный, и, выпучив глаза, уставился на морицбуржца.

Из лагеря видели, что малыш указал рукой к далекой ели, но не могли слышать, что он при этом крикнул.

— Инч овомб, инч овомб! (К той ели, к той ели!) — именно эти слова выкрикивал Френк.

Индеец замешкался. Не ослышался ли он? Его мысли вились дальше предположения, что он просто неправильно понял вождя и что не бук, а ель являлась рубежом состязаний. Малыш уже был намного дальше, и на раздумия времени не оставалось — шла борьба за жизнь! Краснокожий оставил бук и поспешил к ели. Через несколько мгновений он уже промчался мимо противника и понесся дальше, ни разу не оглянувшись.

Это вызвало сильное возбуждение среди краснокожих. Они завыли и зашумели, будто на карту была поставлена жизнь их всех. Тем больше была радость бледнолицых, особенно Толстяка Джемми, видевших, что смелый шаг их товарища удался на славу.

Как только Скачущий Олень пролетел мимо, Френк развернулся и помчался к буку. Достигнув его, он обежал три, четыре, пять раз вокруг ствола и еще более быстрым темпом направился назад. Четыре пятых пути преодолел он бешеной рысью, затем стал, чтобы взглянуть на ель. Рядом с ней в застывшей позе стоял Скачущий Олень. Естественно, выражения его лица разглядеть не могли, но всем было ясно видно, что он остолбенел как статуя. Он не знал, как быть, и его ум до сих пор не подсказывал ему, что он был мастерски одурачен.

Хромой Френк чувствовал себя в высшей степени удовлетворенным и остаток пути преодолел непринужденным шагом. Индейцы встретили его мрачными взглядами, но ему до них не было никакого дела. Он подошел к вождю, хлопнул его по плечу и спросил:

— Ну, приятель, кто победил?

— Кто выполнил все условия, — сухо ответил вождь, едва сдерживая ярость.

— Тогда это я!

— Ты?

— Да, или я не достиг бука?

— Я видел это.

— Разве я не первый здесь?

— Да.

— Разве я не пробежал вокруг дерева пять раз вместо трех?

— А почему на два больше?

— Из чистой любви к Скачущему Оленю, — скривился Хромой Френк. — Он сделал один круг, а потом бросился прочь. Я за него доделал остальные, чтобы бук не обижался.

— А почему он оставил его и побежал к ели?

— Я сам хотел его спросить, но он так быстро пронесся мимо, что я не успел раскрыть и рта. Когда он вернется, он, наверное, сам тебе расскажет.

— А почему ты первый побежал к ели?

— Потому что был уверен, что это пихта. Олд Шеттерхэнд назвал дерево елью, и я, таким образом, хотел узнать, кто из нас прав.

— А почему ты развернулся, а не продолжил бег?

— Потому что Скачущий Олень побежал туда. От него я с таким же успехом мог бы узнать, кто ошибся — я или Олд Шеттерхэнд.

Он сказал это спокойнейшим и непосредственнейшим тоном. Внутри вождя все кипело. Его слова почти шипели на губах, когда он спросил:

— Ты обманул Скачущего Оленя?

— Обманул? Может, тебя послать в нокдаун? — вспылил в гневе малыш.

— Или перехитрил его!

— Перехитрил? Зачем же мне это понадобилось?

— Чтобы отослать Скачущего Оленя к ели.

— Но что это за хитрость? Мне должно было быть стыдно. Человек, который бежит, ставя на карту свою жизнь, не позволит себе устремиться мимо цели. Если он это сделал, у него нет мозгов, и те, кто тренировали и воспитывали его, должны постыдиться, что не делали это лучше. Только глупец позволил бы такому человеку бороться с белым! Я не могу понять тебя и твоих догадок, ибо ими ты оскорбляешь собственную честь.

Рука вождя легла на пояс и судорожно сжала рукоять ножа. Охотнее всего он заколол бы этого дерзкого и хитрого малыша, но он понимал, что не имеет права так поступить, и вынужден был погасить свою ярость. Хромой Френк вернулся теперь к своим спутникам, которые спокойно, но очень сердечно его поздравили.

— Я все же победил! Ты доволен мной? — спросил тот Джемми относительно напутствия Толстяка перед бегом.