Сокровище Серебряного Озера

– Вы полагаете? – по лицу Олд Файерхэнда пробежала самоуверенная, но ни в коей мере не унижающая усмешка. – Когда речь идет о драке на ножах, мне бояться нечего. В конце концов, я бы продержался, да и вы, наверное, протянули бы руку помощи.

– Да уж, рук-то у нас на судне хватает. Но что теперь делать с этими мерзавцами? Я здесь хозяин и судья! Может быть, заковать их в кандалы, а потом сдать властям?

– Нет.

– А может, высадить на берег?

– Тоже нет.

– Но они должны быть наказаны!

– Я советую вам отказаться от подобных мыслей сейчас. Это же не последний ваш рейс?

– Такого и в мыслях нет! Думаю, что еще не один год буду плавать вверх-вниз по старому Арканзасу.

– Ну, хорошо, тогда позаботьтесь о своей безопасности. Когда-нибудь они подстерегут вас на берегу и сыграют такую шутку, которая будет стоить вам не только судна, но и жизни!

– Вы думаете, они пойдут на это?

– Я уверен. Впрочем, никакого риска для них не будет, ибо они сделают все тайно, из-за угла, а потом никто не, сможет что-либо доказать.

В этот момент Олд Файерхэнд заметил рядом стоявшего чернобородого, пристально вглядывающегося в его лицо. Поймав его взгляд, Олд Файерхэнд спросил:

– Вы хотите что-то сказать, сэр? Чем могу быть полезен?

– Очень многим!

– Так говорите же!

– Позвольте пожать вашу руку, сэр! – неожиданно выпалил бородач. – Это все, о чем я хотел бы попросить. Сейчас я исчезну, чтобы не докучать вам, но день этот запомню на всю жизнь.

Выражение лица и тон произнесенной фразы говорили о том, что слова действительно шли от сердца. Олд Файерхэнд протянул руку и спросил:

– Сколько вы намерены плыть на судне?

– На этом пароходе? Только до Форт-Гибсона.

– Это, однако, довольно далеко!

– О! Потом я поплыву на челноке еще дальше. Я боюсь, что вы, известный человек, приняли меня за труса, когда я выпил вместе с этим «полковником»…

– Отнюдь! Могу вас лишь похвалить за благоразумие. Но за то, что он ударил индейца, я вынужден был преподать ему урок.

– Надеюсь, он пошел на пользу! Впрочем, если вы ему серьезно повредили палец, его карьера как вестмена закончена. Однако, по поводу старого индейца я уж и не знаю, что думать.

– Почему?

– Он повел себя как самый настоящий трус, хотя, когда взревела пантера, ни один мускул не дрогнул на его лице. Этого я что-то никак не могу взять в толк.

– Я внесу ясность. Разобраться в этом не составит большого труда.

– Так вы знаете старика-индейца?

– Никогда прежде не видел, но многое слышал.

– Я тоже слышал, как он назвал свое имя, но это было такое слово – язык сломаешь!

– Это язык его отцов. Он использовал его, чтобы этот Полковник не догадался, с кем имеет дело. Его имя Нинтропан-Хауей, Большой Медведь, а его сына зовут Нинтропан-Хомош, что означает Маленький Медведь.

– Разве это возможно? Конечно же, я слышал о них, и не раз! Индейцы племени тонкава вымерли, и только два Нинтропана, унаследовавшие от предков воинственный дух, скитаются по горам и прериям.

– Да, они оба смелые парни. Теперь, пожалуй, вы не будете думать, что они струсили.

– Любой другой индеец убил бы наглеца на месте!

– Возможно. А вы разве не видели, что сын держал под покрывалом нож или томагавк? Только хладнокровное лицо отца заставило его охладить пыл. Могу вас уверить, что нам, белым, понадобится в три раза больше времени там, где индейцу нужна лишь секунда. С той минуты, когда негодяй ударил старика по лицу, его смерть неотвратима так же, как и их месть. Кстати, когда вы называли свое имя Полковнику, мне показалось, что оно немецкое. Выходит, мы земляки?

– Как, сэр? Вы тоже немец? – удивленно воскликнул Гроссер.

– Конечно. Моя фамилия Винтер. Мне тоже предстоит проделать на пароходе немалый путь, и у нас еще не раз появится возможность побеседовать.

– Если вы до этого снизойдете, то окажете мне великую честь.

– Не надо комплиментов. Я лишь вестмен, не более.

– Да, но любой генерал, в конце концов, тоже не больше чем новобранец, то есть – солдат.

– Если вы и себя причисляете к новобранцам, значит, на Западе вы совсем недавно?

– Нет, – уклончиво ответил бородач, – я тут несколько дольше. Меня зовут Томас Гроссер. Настоящие имена здесь не в ходу, из Томаса получился Том, а благодаря густой бороде родилось прозвище Черный Том.

– Что? – настала очередь удивляться охотнику. – Вы и есть Черный Том, знаменитый рафтер?8

– Меня зовут Том, я рафтер, но так ли уж я знаменит?

– Конечно, уверяю вас моим рукопожатием.

– Но не так громко, сэр. Полковник не должен слышать мое имя, иначе он узнает меня.

– Так вы уже имели с ним дело?

– Да, приходилось. А вы его не знаете?

– Вижу впервые.

– Взгляните только на его бороду и рыжие волосы, это же Бринкли!

– Как вы сказали?! Так это он – Рыжий Бринкли, за которым сотни безнаказанных темных делишек?

– Он самый, сэр. Я его узнал.

– Тогда присмотрю за ним повнимательнее, а заодно и вас получше узнаю. Похоже, вы – человек, который мне нужен. Если у вас ни перед кем нет больших обязательств, то принимайте мое предложение.