Сокровище старой девы

Аллочке больше ничего и говорить было не нужно. Тигрицей кинулась она в комнату племянницы, выхватила из рук девушки глянцевый журнал и принялась лихорадочно листать страницы.

– Где, ты говоришь, адреса? – не отрывалась она от смазливых мужских лиц на фото.

– Да там дальше, листай внимательнее, – проговорила Варька, плотно прикрывая дверь.

Гутя не стала ждать, когда судьба подарит ей еще один шанс, ужом проскользнула в прихожую и неслышно выпорхнула из дома.

Только на остановке она смогла передохнуть. Интересно, зачем ее пригласил этот Гусев? Явно у парня что-то случилось, потому что у него был такой голос…

– Женщина, вошли – деньги сразу приготовьте! – прогнусавила кондуктор в переполненном автобусе.

Гутя нашарила в кармане мелочь, расплатилась и снова отвернулась к окну.

– А вы, женщина? – добивала кондуктор другую пассажирку.

– А за меня вон та дама расплатится, – услышала Гутя до тошноты знакомый голос.

Так и есть, рядом с ней стояла Аллочка, презрительно кривила губы и обиженно пялилась в грязное окно.

Глава 4 Проверка на инфаркт

– Ну и чего ты за мной потащилась? – ворчала Гутя, подходя к нужному дому.

– Молчи лучше, – огрызалась Аллочка. – Сама, главное, к моему жениху на свидание несется, и еще недовольна!

– Завтра же отправлю тебя в деревню к родителям, ты мне так всю работу загубишь!

– А ты поменьше с моими женихами работай! Своих уже иметь надо… И никуда я не уеду, сюда приехала, здесь и помирать буду!

Гутя уже даже не отвечала. Ее тревожило одно – зачем ее вызвал Гусев. И станет ли он с ней говорить, если увидит, какой хвост Гутя притащила за собой?

Нужная квартира оказалась весьма убогой, на ней не имелось даже дерматиновой обивки, в то время как у всех на площадке были установлены сплошь металлические двери.

– М-да… бедновато… – Гутя прищелкнула языком.

– Это он, наверное, снимает, – тут же заступилась за кавалера Аллочка. – Звони давай, ждет же человек.

– Да куда звонить-то? Здесь даже звонка нет!

Звонка и правда не было. Тогда Аллочка, поправив шапочку и придав своему лицу выражение наивности, как у первоклассницы, с силой молотобойца забарабанила в дверь.

От ее ударов дверь легко отворилась.

– О! Смотри! Дверь сама открывается! – радостно фыркнула Аллочка и сунулась в квартиру.

– Стой! – крикнула ей Гутя. – Нельзя входить, когда дверь вот так – нараспашку!

– Да отстань ты, – отмахнулась Аллочка, смело продвигаясь в прихожую. – Это ты мне специально лапшу на уши вешала – по делу он тебя звал! Он небось сейчас развалился в спальне и ждет тебя, приготовленный ко всяким пошлостям. Я сама по телевизору видела…

Гуте ничего не оставалось делать, как шагнуть вслед за сестрой.

Дверь в комнату была закрыта, и Гутя на минуточку поверила догадкам Аллочки. Но едва они раскрыли дверь, как от догадки не осталось и следа.

По всей комнате на полу стояли зажженные свечи, на стене висел огромный портрет Геннадия Архиповича и, казалось, он по-бесовски усмехается.

Даже крикнуть женщины не могли – так сковал ужас. Уже через секунду, толкая друг друга, они кинулись обратно к двери, но та была захлопнута, хотя ни Аллочка, ни сама Гутя дверь за собой не запирали. Гутя никак не могла открыть дверь – замок в темноте было найти трудно, да еще руки дрожали, и сердце колотилось где-то в горле. А спину будто прожигал взгляд погибшего Геннадия Архиповича. И уж совсем женщины чуть не грохнулись в обморок, когда из Гутиной сумочки донесся дурацкий марш Мендельсона.

– А-а-а! – не выдержав, завопила Аллочка. – Ты еще и свадьбу здесь заказала?!!

Гутя привалилась к стене и постаралась успокоиться, в такой ситуации никак нельзя давать волю нервам, можно сойти с ума. В конце концов кто-то решил подшутить… если не придумал нечто большее…

– Я не пойду больше замуж за Геннадия!! – чуть не в истерике вопила Аллочка. – Даже и не включай мне этот марш! Даже и не надо мне никакой свадьбы!!

– Какая свадьба, это мой сотовый телефон… – постаралась спокойно проговорить Гутя.

Ее тон подействовал на сестру, точно нашатырный спирт, она замолкла и теперь только хватала ртом воздух.

– Алло, – ответила Гутя.

В трубке секунду помолчали, а потом какой-то неживой голос, без малейших интонаций, проговорил:

– Что ж вы, Гутиэра Власовна, старых членов клуба забываете? Быстро вы их на новых поменяли. К Гусеву пришли? А ко мне кто придет, на могилку?

Гуте снова стало плохо. Она уже не позволяла себе безумно предаваться ужасу, пыталась держать себя в руках и понимала умом, что это работа совсем даже не погибшего, однако не было никаких сил обернуться назад, где с портрета во всю стену страшно щурился безобидный при жизни Геннадий Архипович.

– Ваша шутка получилась не смешной, – как можно строже проговорила она. – Боюсь, этим придется заняться, я не люблю, когда меня хотят напугать.

– Вы должны съездить ко мне на кладбище, привезти венки из черных роз и только тогда сможете спать спокойно, – снова раздался безжизненный голос.

В комнате было так тихо, что весь разговор великолепно слышала не только Гутя, но и Аллочка.