Сокровище тамплиеров

С самого начала марша из Акры на Иерусалим Ричард настаивал, что не допустит ошибок, ставших роковыми для его предшественников. Король относился к курдскому султану с глубочайшим уважением и твёрдо вознамерился избежать необдуманных, порывистых поступков, которые могли бы дать сарацинскому военачальнику преимущество над христианами. В глазах Ричарда главной пагубной слабостью франкского воинства и причиной всех поражений последних лет была привычка при виде врага атаковать, не раздумывая, а о последствиях судить потом, когда ужасающая цена уже уплачена.

Ричард не питал иллюзий относительно этой тактики и знал, откуда она взялась. Она проистекала из упрямого, своенравного высокомерия тамплиеров и госпитальеров, которые и мысли не допускали, что враг, тем более пеший или легковооружённый, может представлять угрозу для них, воителей Господа, и что им необязательно очертя голову бросаться в атаку на мусульман. Враг, однако, прекрасно знал эту их слабость. Сарацины научились подбивать христиан на самоубийственные атаки, а потом рассыпаться, уклоняясь от мощного, но неуклюжего таранного удара тяжёлой конницы. Удар рыцарей приходился в пустоту, а мусульмане со всех сторон налетали на нарушивших строй воинов Христа.

Ричард собирался обуздать подобное рвение рыцарей и держал своих воинов в узде. С отроческих лет, всю жизнь, он сражался с беспощадными, непоколебимыми, честолюбивыми врагами, но среди них не было ни одного, кого он уважал бы больше, чем Саладина. Поэтому с тех пор, как франки выступили из Акры, король настаивал на медленном, осторожном продвижении. Он заставлял своих рыцарей ехать плотными отрядами, чтобы в случае чего встать в оборонительный строй, который Ричард считал неуязвимым для мусульманских атак.

Но сейчас оттуда, где находился Сен-Клер, было хорошо видно, что король выстроил свои силы слишком плотно и его конница, сгрудившаяся на малом пространстве, не имеет пространства не только для манёвра, но и для перегруппировки. Стиснутые с двух сторон собственными пешими формированиями, открытые обстрелу со склонов, всадники оказались прижаты спиной к морю и могли лишь ждать неминуемого конца. Закованные в лучшие в мире доспехи рыцари считались почти неуязвимыми, но любая броня имеет щели и слабые места, а когда на зажатую в тиски толпу обрушивается беспрестанный поток стрел, становится лишь вопросом времени — когда стрелы угодят в такие места.

Затем глазам Сен-Клера предстала следующая ужасающая картина. Тёмные потоки кочевников пустыни, именуемых бедуинами (Андре быстро прикинул, что их не меньше полутысячи), скрывавшиеся до сих пор под сенью леса выше по склону, устремились в яростную атаку на сбившихся в арьергарде, на краю левого крыла франкского войска, госпитальеров. Не веря своим глазам, Сен-Клер увидел, как рыцари сгрудились ещё теснее, а оборонительная линия пехоты, выстроившаяся перед всадниками, подалась и заколебалась, готовая рассыпаться.

— В контратаку! На прорыв — или вы мертвецы! — заорал Андре во весь голос, хотя собратья ниже по склону не могли ни видеть, ни слышать его и докричаться до них не было никакой надежды.

Казалось, внизу сейчас неминуемо начнётся бойня.

Фронт атакующих бедуинов приблизился к дальнему краю арьергарда — и тут кочевники стали резко натягивать поводья и спрыгивать с коней, чтобы пешими устремиться на самую слабую, как они считали, часть неприятельских формирований. Сен-Клер отчётливо представил тёмные, дикие лица кочевников пустыни, неистово несущихся вперёд, размахивающих страшными симитарами. Из всех воинов пророка франки больше всего ненавидели и страшились именно бедуинов.

Андре и сам не заметил, как спешился, сорвал арабскую одежду и доспехи и остался в одной набедренной повязке из белой овечьей шерсти, какие носили тамплиеры.

Медленно, чтобы не напугать животное, он подошёл к мулу и торопливо переоделся в полное облачение тамплиера, включая белую мантию с алым крестом. Он хотел присоединиться к своим товарищам и погибнуть вместе с ними.

За спешкой Андре не имел возможности следить за происходящим внизу. Занятый ремнями и шнуровкой нагрудника и кирасы, он пропустил несколько важных моментов битвы и, когда выпрямился, чтобы надеть через голову пор ту нею с мечом, заметил, что внизу кое-что изменилось. Он быстро уложил мусульманскую одежду и снаряжение в перемётные сумы мула, поспешил к лошади и сел в седло, чтобы с высоты присмотреться к происходящим внизу удивительным переменам.

Что бы там ни случилось, Сен-Клер ясно видел, что начало этому положили госпитальеры: рыцари проехали сквозь шеренги собственной пехоты и нанесли лобовой удар по бедуинам, большинство которых сейчас были пешими. Но прорыв не ограничился натиском госпитальеров. Андре с восторгом наблюдал, как неудержимый железный вал франкской конницы (он не мог подобрать лучших слов для описания происходящего) устремился к правому крылу, всколыхнув весь фронт франков, подхватив и тамплиеров, ударивших по врагу.