Сокровище троллей

Губы печально обвисли, плечи поникли. Самка тролля медленно пошла прочь, оставив Дабунша на тропе. Отойдя немного, обернулась, совсем по-человечьи вздохнула и провела ладонью дугу над своим животом.

Вот это Дабунш понял сразу. Понял так, словно Агш человеческим языком ему сказала: «Хочу ребенка от тебя!»

Простой этот жест встряхнул Дабунша.

Были женщины, которые ложились с ним в постель — за деньги или из любопытства. А потом визжали от боли, выдирались из его объятий: «Пусти, чудище, ребра переломал!» А эта радостно приняла его силу… сроду Дабуншу так здорово не было!

И теперь она уйдет навсегда? Единственная, кто хочет родить ребенка от Дабунша?

Да пусть все летит в Бездну — он не отпустит ее одну! Он пойдет с Агш не то что в пещерный город — хоть на дно болота, во дворец Серой Старухи!

Тролли его сожрут, да? Подавятся!

* * *

Когда Маринга и Аймара со своими спутниками появились на постоялом дворе, уже начало темнеть.

Челивис небрежно спросил у Дагерты, давно ли вернулся его слуга. И услышал в ответ, что Дабунша нет на постоялом дворе.

Игрок сам удивился тревоге и чувству вины, всколыхнувшихся в нем после слов хозяина. Радоваться бы надо, что приставленный Клешней надсмотрщик не торчит над душой и не размахивает кулачищами, а вот поди ж ты…

Как ни крути, а ведь бросил Челивис спутника на берегу Тагизарны, в местах очень и очень нехороших. И не имеет значения, что Дабунш куда сильнее его, что у Дабунша меч и арбалет, что Челивис и сам остался один в лесу… он-то вернулся, а Дабунш — нет!

Челивис заявил, что надо немедленно отправиться на поиски. Но Кринаш возразил: какие поиски по темноте? В какую сторону господин со слугой по берегу шли?.. Ах, вниз по течению? Так в той стороне крепость, авось догадается Дабунш туда добрести и на ночлег попроситься. Но если искать, так только с утра.

Нехотя Челивис признал, что хозяин прав.

* * *

Племя собралось у костра, на котором жарился кабан. Второй кабан, поменьше, лежал в снегу у входа в пещеру.

Хороший день. Охотники принесли мясо. Хватит всем, не только охотникам. Прошлый раз самки и дети ели рыбу. Но не остались голодными. Хорошая зима.

Самые проворные и дерзкие детеныши подбирались к костру, совали ладошки чуть ли не в пламя, под капающий из туши жир, и, увернувшись от подзатыльника старого Хырра, улепетывали от огня, чтобы без помех облизать пальцы.

Хырр не сердился на детенышей. Будущие охотники должны быть смелыми и шустрыми. А тумаки раздавал, чтоб помнили: первыми едят те, кто приносит мясо.

Старик уже приготовился рвать полусырое мясо на куски и оделять им троллей, как у входа загалдели подростки, поставленные для охраны. И к костру через всю пещеру прошла Агш. Напряженная, готовая к драке. Глаза злющие, края губ обнажили клыки — и не в улыбке, совсем не в улыбке!

А следом за нею — старый Хырр глазам не поверил — шел человек! Настоящий человек!

Агш села у костра — плечи подняты, пальцы сжаты в кулаки, глаз не отводит от Хырра. Человек сел рядом с нею. Положил на камни деревянную штуковину, которую притащил с собою.

Стая молчала. Она давно не переживала такого потрясения. Не рычали охотники, не гомонили самки, не галдели малыши.

Старый Хырр понял, что все ждут его умного слова.

— Еда? — строго спросил он у Агш, указав на незваного гостя.

— Не еда! — твердо ответила Агш. — Мой самец. Дабунш.

Вот тут старый Хырр обронил все слова.

Зато обрел дар речи молчаливый Гух. Грозный Гух, самый сильный самец в племени. Гух, который ест каменные грибы.

Он вскочил на ноги. Грохнул себя в грудь тяжелым кулаком так, что отдалось эхо. В темноте, куда не достигал свет костра, послышалась возня: самки хватали детенышей, своих и чужих, и оттаскивали к стенам, чтоб их ненароком не смяли дерущиеся самцы.

— Убью! — гаркнул Гух. — Вырву кишки!

И ринулся на сидящего на камнях человека.

А тот, не пытаясь встать, метнулся Гуху под ноги.

На глазах у всего племени Гух споткнулся о человека, перелетел через него и с маху врезался здоровенной башкой в стену пещеры.

Поднялся. Покрутил головой. Свирепо засопел.

Человек уже стоял на ногах и держал в руках блестящую острую полосу — люди носят такие вместо дубин. И этой полосой ударил по протянувшейся к нему лапе Гуха.

Полоса скользнула по шкуре тролля, не причинив вреда. Гух сгреб добычу за шкуру, которую люди надевают поверх своей, и поднял к распахнутой пасти.

— За-агры-ы…

Гух не закончил слово. Человек ударил его своим оружием прямо в раскрытую пасть, сквозь нёбо, снизу вверх! Сильно ударил. Полоса глубоко ушла в голову Гуха.

Тролль замер. Разжал пальцы, выронив добычу. Покачнулся. Грохнулся на камни.

И больше не двинулся. Умер. Большой Гух. Грозный Гух. Совсем умер.

Человек встал, нагнулся, выдернул свое оружие из пасти тролля.

Подлетела Агш, упала на четвереньки, неверяще обнюхала мертвую голову. Вскочила, счастливо провыла:

— А-оу-у! Мой самец!

В руке острый обломок камня, клыки оскалены. Готова растерзать любого, кто подойдет к человеку.

Племя медленно осознавало происшедшее.

— Дабунш! — крикнула Агш требовательно.

Мудрый Хырр понял, что придется подчиниться.