Сокровище царя Камбиза

Во время двенадцатой атаки Амин был ранен в шею. Он быстро терял кровь, и было ясно, что его рана смертельна. Через пять минут он умер у меня на руках. Бедный Амин! Он был отличным малым, спокойным, доброжелательным, храбрым За многие недели, проведенные вместе, я начал относиться к нему, как к настоящему другу, и именно я втянул его в эту проклятую экспедицию. Судьба, постигшая остальных арабов, погибших сегодня, глубоко опечалила и ужаснула меня, но в этом не было ничего личного. Смерть Амина — потрясла до глубины души.

У нас теперь осталось только две винтовки — моя и Мусы. Наш водитель Хамид, уцелевший после первой атаки, все время пролежал, скорчившись, на дне окопа.

Самолет атаковал нас еще дважды, и вдруг шум мотора смолк. Я было подумал, что одна из наших пуль достигла цели, но в следующее мгновение услышал гул, доносившийся теперь из-за гребня дюны, на склоне которой находился окоп.

Вновь наступила тишина, показавшаяся неестественной после полутарочасового рева моторов, и я понял, что самолет приземлился в соседней ложбине. Вероятно, О’Кив, чтобы побыстрее разделаться с нами, решил атаковать с земли. Стояла невыносимая жара, и мы сделали по глотку воды из фляжек.

Через десять минут люди О’Кива появились на гребне дюны и начали поливать нас сверху из пулеметов и винтовок. Теперь нам предстояла последняя схватка, когда они пойдут на штурм.

Однако атака задерживалась, и огонь с гребня постепенно стихал. Теперь сверху раздавались только одиночные винтовочные выстрелы и каждые две — три минуты — короткая пулеметная очередь. Мы просидели уже не менее получаса на дне окопа, задыхаясь от жары, когда Кларисса внезапно сказала, что пахнет гарью. И, принюхавшись, я уловил в воздухе запах дыма. Я осторожно высунул голову из-за бруствера, быстро оглядел долину внизу и сразу же понял, почему О’Кив ограничился тем, что заставил нас пригнуть головы под непрерывным огнем с гребня дюны, а не атаковал. Он был занят грабежом и уничтожением нашего лагеря.

Все самые ценные находки были у нас при себе, и в лагере ничего не осталось, кроме двух золотых чаш и коллекции оружия. И, как мне показалось, в бессмысленной ярости он облил остатками бензина и поджег грузовики, палатки и все наши запасы, теперь полыхавшие одним огромным костром.

В тот момент, когда я поднял голову над краем траншеи, мне в лицо ударил порыв горячего воздуха, который я принял за сильный жар от гибнущего лагеря. Вновь пригнувшись в окопе, я услышал восклицание Сильвии:

— Посмотрите на небо!

Подняв голову, я увидел, что небо приняло странный красноватый оттенок, но приписал это тоже подсветке пожара.

— Это наш лагерь, — сказал я. — О’Кив добрался до бензина, и все наши запасы горят, как порох.

— Это джибли! Это джибли! — с ужасом закричала Сильвия, но ее голос почти потонул в страшном вое несущегося ветра.

Завывание все усиливалось, в нем появилась высокая стонущая нота, и в следующую секунду буря с яростью обрушилась на нас.

Я понял, почему прекратилась стрельба, — люди на гребне значительно раньше заметили приближение джибли. Теперь все окутывали тучи песка, видимость упала до нескольких футов, и, хотя нам больше не грозили пули, была опасность задохнуться, если не удастся отыскать какое-то укрытие.

Повинуясь инстинкту, мы начали карабкаться через бруствер. Жаркий ветер с силой рвал одежду, несколько секунд мы стояли на краю окопа, пошатываясь и отчаянно пытаясь защитить от песка глаза. На меня наткнулась Сильвия, я схватил ее за руку и закричал изо всех сил:

— Бежим через гребень! Через гребень, к их самолету!

И все мы — шесть человек, уцелевшие от нашей экспедиции, — вслепую побрели вверх по откосу, цепляясь друг за друга, чтобы порывы ветра не опрокинули нас.

Наконец, добравшись до гребня, мы начали спускаться вниз, по другому склону дюны, не имея представления, где может находиться самолет, и не различая даже очертаний ложбины. Однако я был уверен, что внезапно налетевшая буря застала людей О’Кива в нашем лагере. Если нам удастся раньше них добраться до самолета, силы могут оказаться не столь уж неравными.

Но сможем ли мы вообще добраться до него? Мы могли только идти вниз по склону в надежде, что случайно наткнемся на него. Но, спустившись на дно ложбины, в отчаянии остановились, не зная, куда идти вправо или влево. Нас спас случай. Еще одна торопящаяся фигура появилась из песчаного тумана и, приняв нас по ошибке за людей О’Кива, испуганным голосом окликнула нас:

— Сюда, дурачье! Сюда!

Мы немедленно двинулись за ней, и почти сразу же впереди, в красноватой мгле, замаячили очертания огромного корпуса самолета. Позвавший нас человек буквально столкнулся с другим, опиравшимся на ручной пулемет, загораживая дорогу к невысокой лестнице у двери самолета.