Сокровищница ацтеков

Не могу в точности сказать, что происходило в течение следующих пяти минут или приблизительно такого промежутка времени, так как один из индейцев напал прямо на меня. Мои выстрелы по нему из револьвера не причиняли ему никакого вреда, хоть я довольно удачно попадал в цель, когда упражнялся в коррале. И вот, не дав мне опомниться, он ударил меня копьем в предплечье левой руки. Рана причинила ужасную боль. Дикарь, без сомнения, целил мне в сердце и, вероятно, пронзил бы этот жизненный орган, если бы я не поскользнулся в тот момент, уклонившись в сторону. Он вытащил копье из моей руки, что снова заставило меня жестоко страдать, и, по-видимому, собирался ударить в другое место на моем теле. Это ему, наверно, удалось бы очень легко, потому что я стоял, как истукан, не принимая никаких мер к своей обороне. В самом деле, я считал себя уже погибшим и в моей голове проносилась курьезная вереница мыслей, которых я не могу привести теперь в последовательной связи. Знаю только, что я спрашивал себя, выясняются ли перед человеческим разумом в загробной жизни научные истины, понятые нами в здешнем мире только отчасти?

Однако этот интересный вопрос так и остался нерешенным; для меня еще не пробил час переселиться в вечность. Едва только индеец прицелился, – я и теперь вижу перед собой его безобразное лицо: стоит мне закрыть глаза и воскресить в своей памяти этот критический момент, – как вдруг в воздухе сверкнул какой-то блестящий предмет, голова индейца подскочила кверху, а туловище рухнуло наземь, точно камень. Обернувшись назад, я увидел, что моим избавителем явился Пабло, но даже и тут несмотря на свое волнение я не мог не удивиться, что оружие, которым он убил индейца, был большой зазубренный меч – если маккуагуитл можно вообще назвать мечом – употреблявшийся ацтеками в прежние времена. Но мне некогда было спросить мальчика, откуда он достал такую интересную штуку, потому что на меня наступал уже новый противник. Мне очень приятно похвастаться – я вовсе не хочу подавать повода думать, будто бы люди науки не годятся никуда в практической жизни – что на этот раз я расправился с врагом безо всякого содействия со стороны Пабло или кого бы то ни было. Ухитрившись поднять с земли свое упавшее ружье, я со всей силы ударил индейца тяжелым стальным дулом и размозжил ему голову. Я знаю наверное, что обратил ее в бесформенную массу, потому что, пытаясь потом произвести над ней измерения черепных костей, должен был сознаться, что череп моего противника не годится более для краниологических целей.

Хорошо еще, что я обошелся без помощи Пабло! Он не мог бы выручить меня: ему самому приходилось плохо. Если б не поддержка с той стороны, откуда он менее всего ожидал ее, наш музыкант отправился бы к праотцам. Пабло только что сделал шаг назад, чтобы замахнуться на индейца, стоявшего с ним лицом к лицу, и не подозревал, что сзади ему грозит смертельная опасность. Между тем один раненый из шайки нападающих приподнялся с земли и встал на колени, чтобы, собрав остаток сил, нанести последний удар. Как раз в эту минуту фра-Антонио кинулся в середину свалки и прикрыл Пабло своим телом. Нож индейца только прорезал рясу монаха и слегка оцарапал ему руку, вместо того чтоб просверлить дыру между лопатками Пабло, что причинило бы нашему любимцу неминуемую смерть. Янг, стоявший рядом, видел это; он торопливо обернулся и выстрелил в упор прямо в темя раненого индейца. После того фра-Антонио опять уклонился от битвы, в которой принял такое рыцарское участие, не нанеся ни единого удара.

Для меня сражение было уже кончено, когда я так ловко размозжил голову своему второму противнику. Ни один индеец не кидался ко мне более и, когда я осмотрелся кругом, то увидел, что они оставили меня в покое по весьма уважительной причине – со мной больше некому было драться. Двое оставшихся как раз наступали в ту минуту на Янга, но он уложил их из своего револьвера скорее, чем я успел рассказать об этом читателю. Теперь только один из нападающих оставался в живых – высокий молодой предводитель; у них с Рейбёрном происходило единоборство, которому предстояло закончить эту великолепнейшую битву, какую можно только себе представить. Противники были равного роста и оба настоящие молодцы; если Рейбёрн немного и уступал индейцу в силе, то ведь дикарь быль совершенный атлет. Шансы для борьбы у них также были равны; индеец был вооружен только короткой дубиной, которую держал в левой руке, что давало ему большое преимущество, тогда как Рейбёрн, разрядив свой револьвер, отбивался его массивным дулом.