Сокрушенный (ЛП)

Эмма сидела на полу стеклянного душа, колени плотно прижаты к груди, голова склонена так, что вода била по ее плечам. Она ощутимо дрожала, ее руки тряслись так сильно, они скользнули вниз по ее мокрым ногам.

- Вот ты где, - прошептал он, потянувшись к выключателю.

- Не надо. - Она обхватила руками голову. Не из-за того, что она не хотела, чтобы он видел ее страдания, больше похоже на то, что она хотела защитить себя от невидимого врага. Он по-настоящему хотел, чтобы это было из-за клаустрофобии, вызванной полным отсутствием света, но жалюзи не были закрыты, когда они засыпали, обнявшиеся и насытившиеся. Нет, она закрыла жалюзи перед тем, как запереться в ванной. Ее боль была не эмоциональной, она была физической.

- Держись, Солнышко. - Открыв стеклянную дверь, он шагнул внутрь и у него тут же перехватило дыхание, когда ледяная вода попала на его грудь. Он выключил душ и взял ее в свои руки. - Я держу тебя.

Боже, как долго она сидит тут? Ее кожа, словно лед. Она тряслась так сильно, что зубы стучали, пока он нес ее в спальню и усаживал посреди кровати, закутывая ее в одеяло, которое они скинули до этого, чтобы согреть ее.

Он не тратил времени и тут же вернулся в ванную, где схватил полотенце и ее косметичку. Высыпав содержимое сумки на полотенце, он начал искать, отпихивая каждую вещь в сторону, пока не нашел ее шприц для инъекций и направился в спальню.

-Эм. - Он посмотрел вниз на нее и почувствовал, как что-то поселилось глубоко внутри. Страх за нее и, что бы там ни происходило с ней, за себя, потому что он никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Она сидела, одеяло обернулось вокруг ее бедер, пока она тихо всхлипывала, обхватывая голову руками. Он никогда прежде не видел, чтобы ей было так плохо— так много боли, что она не могла ничего сделать. Лекарства, которые ей необходимы, лежали у него в ладони, но он никогда на самом деле не был свидетелем их использования, он понятия не имел, как помочь ей.

- Что мне делать с этим? Я не знаю, как помочь тебе.

- Помоги мне сесть, - прошептала она настолько тихо, что он едва услышал ее.

- Ты сидишь.

Стон сорвался с губ, когда она сбросила руки с головы, упираясь ладонями в матрас и направляясь в его направлении. Она имела в виду сесть на краю кровати.

Обхватив одной рукой ее спину, а другую просунув под ее ноги, Джо приподнял ее, разместив на краю кровати, поставив ноги на пол. Он опустился на колени перед ней. Пальцы, как лед, накрыли его, сжав, направляя его руки. Она убрала его большой палец с голубой кнопки, скрутила его руку вокруг всего шприца, затем направила другую к колпачку с другой стороны.

- Потяни. - Ее срывающийся голос вернул его взгляд к ее лицу, на котором он увидел открытые глаза, быстро моргающие, слезы катились по ее щекам. - Не крути. Прямо.

Он кивнул и сделал по инструкции, убирая колпачок, который соединен с металлическим шприцем.

- Сюда. - Рука поверх его, она проткнула открытым концом шприца кожу в нижней части бедра. - Держи… не поднимай… два щелчка.

- Два щелчка, - повторил он. Она нажала голубую кнопку. Раздался щелчок, где-то через пять секунд, другой. Ее рука соскользнула с его руки, а голова упала на его плечо.

- Не оставляй меня.

Отложив шприц в сторону, он обхватил ее руками. Он забрался на постель, увлекая ее за собой, и натянул одеяло на них двоих.

- Я здесь, Солнышко. Я держу тебя.

Полегчало скоро: ее слезы высохли, дыхание выровнялось. Впрочем, дрожь в руках и ногах осталась. Так же, как и щемящая боль в его груди. Неуверенный в том, что еще он мог сделать для нее, он начал петь, его голос был едва громче шепота. Она вздохнула и прижалась ближе, поэтому он продолжил, еще долго не останавливаясь после того, как она уснула.

8 мая. (Дневник)

У меня начались судороги. Уже несколько дней. Не каждый день. Возможно, два или три раза к этому времени. Они не длятся долго. Обычно от 30 секунд до минуты. Достаточно долго, чтобы напомнить, что приближается худшее. Припадки и потеря сознания - вот кое-что из этого. Это все чертовски ужасает.

О, я изображаю из себя крутую. Я улыбаюсь и притворяюсь, что это меня не беспокоит, притворяюсь, что я слишком сильная, чтобы сломаться и разреветься. Это ложь. Я фальшивка. Джо ненавидит фальшивки. К этому времени я узнала это очень хорошо, и все же… Я самая большая из них. Я честно никогда не думала, что все еще буду с ним. Что ему все еще будет интересно то, что свело нас вместе. Но вот она я, по-прежнему упиваюсь каждым моментом, что могу, пока вру ему о себе.

Ну ладно, я никогда не врала ему прямо в лицо, но заранее зная что-то, и при этом выбирая молчание вместо того, чтобы рассказать об этом – то же самое ,что и ложь… Я фальшивка и… я не заслуживаю его.

Я знаю, что он не согласится с этим. По какой-то причине, Джо не верит, что заслуживает меня. Факт стал совершено очевидным этим утром, когда обвинения и клевета Марвина обрушились на меня, пока Джо молчаливо стоял – ожидая, раздумывая и сомневаясь.