«Собачки» в клетках были очень впечатлены зрелищем, поскольку из их угла за всё время пыток не раздалось ни единого звука, позволяя сосредоточиться мне на «пациенте».
Виго выбрал путь страданий, мне пришлось даже пару раз поменяться с Седьмой, когда кончались идеи и я обдумывал, что делать ещё, с искромсанным человеческим телом.
Успеха добилась в итоге Седьмая и то, только потому, что обладала встроенным модулем перехвата нейросигналов, она смогла узнать, что так тщательно он пытался от нас скрыть. Оказалось, что модуль в левом глазу Виго был не только камерой и набором различных датчиков, но ещё и миниатюрным передатчиком, который передавал всё что видит пользователь на внешний сервер, установленный где-то в Ист-Сайде. Узнав координаты, мы с Седьмой тут же выдвинулись туда, ещё не хватало чтобы наши развлечения были куда-то слиты. Виго же, скрипевший остатками зубов, был помещён в новую клетку.
— Так, так, так, — присвистнула Седьмая, когда мы пробрались в элитный посёлок и затем в сам дом, оказавшийся жилищем нашего пленника.
Первое, что бросилось к глаза, это были бюсты разных людей, с одетыми на них настоящими скальпами. Причём встречались как короткие мужские причёски, так и с длинными волосами, видимо женские. Скорее всего про «выпотрошить» наш пленник совсем не зря говорил.
Но то, что удивило Седьмую было внизу, в подвале, когда по мощности сигнала определили месторасположение приёмника. Сначала мы увидели внизу прозекторский стол, отмытый до зеркального блеска, затем пару киборгов, которые безучастно смотрели на наше вторжение, а потом нашему взору предстала целая коллекция человеческих органов в плотно закрытых прозрачных банках, которые занимали целый стеллаж вдоль стены. Причём его владелец явно расставлял всё с какой-то только известной ему последовательности. Все банки были подписаны.
— Я ещё больше хочу его себе, — довольно мурлыкала она, разбираясь с сервером, я же тем временем считывал имена, сверяясь сразу с базой данных полицейского департамента.
— Дети, — прокомментировал я, когда нашлось пара совпадений, — всё это органы пропавших детей.
— Он их что, даже не продавал что ли? — удивилась она, — нам повезло Ник. Здесь все записи, всех его встреч за последние десять лет. Осталось только найти нужное нам среди этой помойки.
— Видимо не всех и не всё, — я пожал плечами, ответив на первый её вопрос, — некоторое из этого стоило весьма дорого, пока не было упаковано в банку.
— Заметь, как сам дом, так этот закрытый посёлок стоят весьма недёшево, — начала она, затем прервалась и присвистнула, — ну ничего себе, кого я вижу, старый знакомый!
Я подошёл к ней.
— Мистер Энтони, какая приятная встреча! — тоже обрадовался я, человеку на записи, который передавал Виго запечатанный конверт, получая взамен банковскую карту на предъявителя.
— Похоже этот год будет моим самым любимым, — облизнулась она, листая дальше.
— О! И этого я тоже знаю, сегодня видела в «Органик Дайнамик»! — она показала мне на седовласого старика, который обсуждал что-то с Виго, — сейчас звук включу.
— Мистер Сантос, я всё понимаю. Сделаю чисто, — его подобострастный голос заставил нас переглянуться.
— Отлично Виго, только найди себе хороших напарников, на которых можно положиться, — старик опирался на трость из натурального дерева с набалдашником из кости давно вымерших слонов, — никто не должен ничего заподозрить. Банды всё должны сделать за нас.
— Я понимаю мистер Сантос. Конечно.
Седьмая остановила запись.
— Понятно одно, нужно забирать сервер с собой, тут ничего не найти с наскока. Вернёмся ко мне?
— Да, поддерживаю. Торопиться нам теперь особо некуда. Главное, чтобы наши «друзья» не нашли нечто подобного раньше нас.
— Сильно на это надеюсь, — сразу нахмурилась девушка, — не хотелось бы с ними сражаться, хотя бы не с тремя сразу.
— Тогда выбираемся, и в спокойной обстановке ищем интересующие нас данные, — я подошёл к киборгам и привычно почистил им память о нашем пребывании.
Выходя, я кинул последний взгляд на банки с детскими органами. Я не сказал Седьмой, поскольку её это мало бы заинтересовало, но тут я не нашёл имён дочерей и сына двух программистов, а это давало слабую надежду, что они всё ещё живы.