Сокрушительное бегство

От сполохов зарябило в глазах, и к горлу подступил комок горькой и вязкой слюны. Сглотнув, я часто-часто заморгал, стараясь удержать наворачивающиеся на глаза слезы.

А карлик тем временем закончил отсчет и перешел непосредственно к основной процедуре: оглашению заклинания. «Вербальное колдовство», — предположил я, исходя из резкого возрастания нестабильности магической энергии, перетекающей в карлика из окружающего его пространства, и соразмерности движения и вспышек медальона с произносимыми речитативом словами.

Ветер!

Неба повелитель. Летишь ты над землей…

Легкость дай.

Гром!

Молнии метатель. Караешь из небес…

Силы дай.

Дурикбумбер!

Медальона властитель. Беру я легкость. У ног моих небо… Беру я силу. Дрожит под ходою моею земля…

Я Дурикбумбер. Я Ветер. Я Гром.

Задрожал воздух в дворцовой зале, засвистело, заухало под высоким потолком. От стен потянуло леденящим сквозняком.

Зябко поежившись, я инстинктивно попытался плотнее запахнуть пиджак, что с практической точки зрения бесполезно. От кобылы, частично закрывающей меня от потока ледяного воздуха, и то больше пользы.

Над головой громыхнуло. Заметался раскатистый, многоголосый грохот от стены к стене, множась в ограниченном пространстве. Натужно застонал вырванный из дремы камень древней кладки, словно побитый кариесом зуб от удара стоматологического молоточка. Брр…

Подняв над головой метлы, закружились вокруг своей оси стражники. Все быстрее и быстрее… Словно маленькие танцовщицы из бабушкиной музыкальной шкатулки, у которой лопнула пружина завода. Мелодия оборвалась, а они все кружатся и кружатся, понимая, что это их последний и одновременно самый нелепый танец.

Отбрасываемые медальоном блики приобрели нестерпимо болезненную для глаз яркость, словно нарочно укрывая от посторонних взоров происходящее на троне действо.

Карлик больше не читал заклинание, а монотонно, на одной ноте тянул протяжный то ли стон, то ли вой, порождая неприятный холодок в желудке, которому и без того сегодня досталось… или, если говорить о пище, вернее будет сказать — не досталось и крохи.

Странно, но даже в этот момент мысли о еде, посетившие меня, с легкостью отвлекли на себя львиную долю внимания.

— Единороги — они лишь внешне как лошади, — задумчиво пробормотала темная половина моего второго «я» (согласно некоторым религиозным течениям именуемая дьяволом-искусителем), — или в махане <Махана — здесь: колбаса из конины. — Примеч. автора.> тоже одинаковы?

— О чем ты?! — ужаснулась светлая половина второго «я» (из тех же источников — ангел-хранитель). — Она девушка, будущая императрица.

— Да так… ни о чем. И, кстати, я сторонник всеобщего равенства.

— Отдай меч! — выкрикнул карлик, вернув мое сознание из астральных сфер в реальный мир.

Под сводами залы раскатисто громыхнуло. Со стен и потолка посыпалась вековая пыль.

Струящиеся вокруг парящего трона потоки воздуха потемнели, наполняясь мутной серостью. Несколько мгновений — и карлика укутала непроницаемая мгла, из которой с мерной периодичностью вырываются кроваво-красные сполохи, со смачным хрустом отпечатывавшиеся на стенах и начинавшие самостоятельное существование блуждающими огоньками. Их движения упорядоченны, но непонятны — словно лазерные эффекты современных дискотек. Из тех — ну, вы знаете, — под которые переоснастили конверсионные ООТы — орбитальные огневые точки. Километровая окружность, накрытая сферическим силовым куполом, по поверхности которого бегают лазеры самонаведения, меняя цвет и интенсивность свечения в зависимости от угла соприкосновения с защитным полем. Боевого вооружения на ООТах нет. Впрочем, в кухонных разговорах иногда всплывает идея сохранения их боеспособности на случай непредвиденных ситуаций. Дескать, военные, как всегда, играют в секретность и перестраховываются, и вооружение на самом-то деле не демонтировано, а просто спрятано в напичканных электроникой недрах.

— Отдай-ии… — Крик Дурика переходит в свист.

Настойчивость, с какой висящий в воздухе МММ пытается убедить меня расстаться с мечом, начинает раздражать. И, что уж тут греха таить, пугать.

Нервно сглотнув, я озираюсь по сторонам и нащупываю пальцами золоченую поверхность перемещающего из дворца на площадь и обратно медальона. Лишь тот факт, что оставленный на площади тролль может ожидать нашего возвращения, удерживает от ухода из дворца по-английски — не прощаясь.

Не выдержав выпавших на его долю испытаний, раскололся и разлетелся мелкими осколками трон. Последние, отлетев на незначительное удаление, включились в общий хоровод. Воздушный столб, обтекающий карлика, начал стремительно менять форму, поглощая танцующих вокруг него стражников и за счет их энергии ускоряя свое вращение. Несколько пронзительно коротких мгновений, и вот… в центре тронной залы, завывая, как стая саранчи в день Страшного суда, крутится-вертится, выписывая восьмерки сузившимся до толщины заточенного карандаша основанием, воронкообразный смерч. Как и его прародитель, он незначительного размера, но непомерно раздутого самомнения о величии своих трех «М».