Сокрушительный удар

Водитель джипа был против. Он сказал, что она должна остаться здесь до приезда полиции, которая будет с минуты на минуту. Но остальные мужчины кивнули — все знают, что в такой ситуации может прихватить, — и молча расступились, давая нам с ней пройти к моей машине.

— Если полицейские захотят с ней поговорить, — сказал я, — она у Джонаса Дерхема. Первый поворот налево, проехать через деревню, и на том конце направо будет дом с конюшней.

Они снова кивнули. Оглянувшись назад, я увидел, что большинство расселись по машинам и поехали дальше. Только один или двое остались с водителем джипа.

За те несколько минут, что мы ехали, она не сказала ни слова. На лице у нее была не только кровь, но и пот. Я остановился у двери кухни и немедленно провел девушку в дом.

— Уборная там, — сказал я, указав на дверь.

Она кивнула и вошла туда. Белые стены, яркая лампочка без абажура, резиновые сапоги, непромокаемые плащи, две фотографии со скачек в рамках и старый дробовик. Я оставил ее в этой неуютной обстановке и снова вышел во двор. Мой стиплер терпеливо ждал меня у забора.

Я похлопал его по спине и сказал, что он молодец. Принес ему из кладовки пару яблок и отвел его назад в загон. Ему не приходилось скакать так быстро и испытывать такого возбуждения с тех пор, как он взял свой последний приз в Челтенхеме. Когда я отпустил его, он всхрапнул, явно гордясь собой, и умчался прочь рысью, пружинистой, как у жеребенка.

Когда я вернулся, девушка как раз выходила из уборной. Она смыла с лица кровавые разводы и теперь промокала все еще кровоточащий порез на лбу полотенцем. Я пригласил ее обратно в кухню, и она последовала за мной все с тем же подчеркнутым и необычным самообладанием.

— А теперь, пожалуйста, налейте мне чего-нибудь покрепче, — попросила она.

— Э-э... Как насчет горячего крепкого чая?

— Нет. Бренди.

— Бренди у меня нет.

Она раздраженно махнула рукой:

— Ну, тогда виски. Или джину. Чего угодно.

Я виновато развел руками.

— Боюсь, что у меня вообще ничего нет.

— Вы что, хотите сказать, что у вас в доме нет ни капли спиртного? — недоверчиво переспросила она.

— Боюсь, что нет.

— О господи! — бесцветно сказала она. И внезапно рухнула на стул, словно у нее подкосились колени.

— При травме чай куда лучше, — заметил я. — Я вам сейчас заварю.

Я взял чайник, чтобы налить воды.

— Идиот! — сказала она. В ее голосе звучало презрение, гнев и, как ни странно, отчаяние.

— Но...

— Что «но», что «но»? Упустили свою дурацкую лошадь, из-за которой я чуть не разбилась, а теперь даже рюмку виски налить не можете! Из-за вас мне конец!

— Конец? — переспросил я.

Она бросила на меня убийственный взгляд. Та же смесь: презрение, гнев, отчаяние.

— Я была на вечеринке, — объяснила она. — И ехала домой. А из-за вас с вашей дурацкой лошадью я попала в аварию. И хотя авария произошла не по моей вине, сюда явятся полицейские и заставят меня дышать в свою чертову трубку.

Я посмотрел на нее.

— Я не пьяная, — сказала она, хотя это и так было видно. — Но я выпила больше, чем восемьдесят миллиграмм. Я не могу позволить себе потерять водительские права!

Да, моя лошадь втравила ее в серьезные неприятности. Мой долг — помочь ей выпутаться...

— Ладно, — сказал я. — Я все устрою.

— Сходите к соседям! Только быстрее, а то полиция вот-вот приедет!

Я покачал головой, подошел к мусорнице и выудил из нее бутылку из-под виски.

— К соседям идти некогда. И вообще, это будет выглядеть чересчур искусственно.

Я достал стакан и протянул ей. Потом сунул пустую бутылку под кран, налил чуть-чуть воды, взболтал и вылил все это в стакан.

— Вы что думаете, это кого-то обманет? — мрачно спросила она.

— А почему бы и нет?

Я поставил пустую бутылку на кухонный стол и снова взялся за чайник.

— На самом деле, сейчас надо заняться вашими порезами.

Она снова провела рукой по лбу и равнодушно взглянула на алое пятно на правом запястье.

— Да, пожалуй.

Поставив чайник, я позвонил своему доктору и объяснил ситуацию.

— Отвези ее в больницу, в травмпункт, — посоветовал он. — Они для того и существуют.

— Она хорошенькая, — сказал я. — А ты с этим управишься лучше.

— Черт возьми, Джонас, сейчас уже полвторого! — возмутился врач, но все же согласился приехать.

К тому времени, как появилась полиция со своей чертовой трубкой, я уже заварил чай. Они согласились выпить по кружке чаю с сахаром и с молоком и кисло понюхали бутылку и стакан в руке девушки. Разве она не знала, что ей не следовало пить до проведения теста? Она устало покачала головой, показывая, что об этом она не подумала.

В течение пятнадцати минут после принятия алкоголя тесты, естественно, проводить нельзя. Поэтому они пока что стали заполнять протокол.

— Ваше имя, мисс?

— Софи Рэндольф.

— Замужем?

— Нет.

— Возраст?

— Тридцать два.

Никаких дамских кокетливых колебаний. Просто констатация факта.

— Где живете?

— Суррей, Эшер, Скилли-Айлс-Драйв, Примроуз-Корт.

— Род занятий?

— Авиадиспетчер.