Сокрытые-в-тенях

Дину более не привязывали, не кололи ей транквилизаторы и даже позволяли свободно ходить по территории всей лечебницы. Кассандрушка-Аня еще сторонилась ее после того ночного разговора, и Дину все сильнее разбирало любопытство: что знает, что видит в ней эта нелепая ясновидящая с забинтованными запястьями? А за ними по-прежнему наблюдали. Наблюдали, приглядывались, настороженно и зловеще, суля неведомое. Кто-то, прячущийся в тени. При мысли о нем Диану лихорадило.

Даже будучи в уборной или в любом другом месте, где приходилось оказываться одной, стоило Дине только подумать о наблюдателях, она тут же впадала в панику и сломя голову неслась искать хотя бы одну живую душу для успокоения. Мищуков лишь качал головой: говорить об улучшениях было слишком рано, а с излишним оптимизмом он расстался уже давным-давно, еще во времена незабываемой первой практики в местном морге.

На исходе третьего дня пациенты, считавшиеся небуйными, как обычно сгрудились в холле у единственного телевизорчика с маленьким экраном и внутренней «рогатой» антенной, отвратительно принимающей сигнал. Санитарка включила городские новости, после чего спрятала щедро забинтованный изолентой пульт дистанционки в карман халата и ушла в ординаторскую.

Задавленная со всех сторон другими пациентами, Дина была в состоянии лишь немного пошевелиться, чтобы худо-бедно увидеть экран за головой раскачивавшегося из стороны в сторону психа с мужской половины клиники. Его единственного выпускали разгуливать повсюду — по причине полной дебильности и абсолютного равнодушия к противоположному полу. Видя женщин, он лишь глупо щерился беззубым ртом, показывал пальцем, бормотал детские дразнилки и сам же над ними хихикал. Поначалу Диане было неприятно, и, тем не менее, за неполную неделю она привыкла даже к дурачку-Генке — настолько, что перестала его замечать.

Телевизор то и дело пестрил помехами, стоило на улице накатить очередному порыву сырого ветра.

— В поликлинику номер четырнадцать Старокировского района приехали неожиданные гости из столицы, — вдруг, прошипевшись, объявил «ящик» поставленным дикторским голосом. — С места событий — наш собственный корреспондент Илья Карнаушкин.

Экран сморгнул рябь и вдруг четко и ясно отобразил лицо молодого собкора. Тот бодро выпрыгнул навстречу важным людям в белых халатах, притом совершенно не похожим на медицинских работников. Да и на простых людей они тоже не очень-то смахивали, если говорить положа руку на сердце. При всем том, сопровождал делегацию сутуловатый доктор в нелепых круглых очочках — именно к нему и протянул Илья Карнаушкин свой микрофон.

— Добрый день, это телеканал «Галактика-3» и я, собственный корреспондент «Новостей Галактики» Илья Карнаушкин!

Делегация замешкалась, очевидно, застигнутая врасплох нашествием съемочной группы «галактиан». Доктор скосил глаза на микрофон и что-то прокряхтел. Затем он задумчиво испробовал на вкус звук «э-э-э». И вопросительно посмотрел на юного телерепортера.

— С чем связаны цели приезда столь именитых гостей? — получив «добро» и с горячностью новичка впиваясь в микрофон, затараторил Карнаушкин.

Очкастый прищурился и наморщил лицо так, как могут морщиться только люди, имеющие приличный стаж в пользовании очками — почти болезненно, почти с отвращением. Он был растерян, а может, и раздосадован тому обстоятельству, что его застали врасплох, не уведомили, не подготовили. Это не входило в штатное расписание, соответственно, он не знал, как отвечать, и от этого терялся и досадовал больше и больше.

И тут на помощь доктору пришел именитый гость из столицы. Он подтянул микрофон вместе с Карнаушкиным к себе поближе, богатырски кхекнул в сторону и заявил:

— Цели нашего настоящего приезда связаны, прежде всего, с тем, что…

— …Выборы скоро! — сварливо заметила Динина и Анина соседка по палате, тем самым выдернув всех из иллюзорного мира телевидения.

На нее, разумеется, зашикали, но львиная доля бравады столичного гостя канула в никуда.

— Отлично! — резюмировал Карнаушкин, перехватывая инициативу. — И все же, насчет нехватки донорской крови — что вы намерены предпринять там, у себя, чтобы улучшить ситуацию на периферии?

Теперь толстяк крякнул, но по-прежнему не растерялся и даже не стал оглядываться за поддержкой к своим молчаливым спутникам:

— Вопрос, конечно, интересный… А сколько баррелей… то есть этих… литров крови не хватает вашему заведению? Думаю, это надо обсуждать не вот так, с кондачка, а, знаете, серьезно, за круглым столом, в среде ваших, доктор, коллег!

Доктор-очкарик сдержанно кивнул, продолжая стоять в позе футболиста-защитника перед штрафным ударом.

— Значит, столица намерена финансировать проект «Здоровая кровь»? — Карнаушкин был настойчив, потому что именно таким он видел настоящего тележурналиста и втайне надеялся, что каким-нибудь чудом, но его репортаж дойдет до «верхов», а уж там его напористость оценят и, чем черт не шутит, пригласят поработать на «Олимпе».[1]