Сокрытый в Тени Крыла (СИ)

  - Ага, - кивнул Кьюджин, - и что-то я сомневаюсь, что для того, чтобы пиписьками помериться. Скорее - совместить. Я, конечно, могу и сильно заблуждаться... Но, как говорил один мудрец: Если какая-нибудь неприятность может произойти - она случиться. Если смотреть с этой стороны, то совместить собираются не просто так. У психов была одна большая проблема. Они были психами. Операция превращала их в неконтролируемых кровожадных убийц.

  И снова Кин первая поняла направление мысли хозяина.

  - Вы думаете, что здесь их могут сделать послушными? Управляемыми?

  Коноховец улыбнулся, но как-то хмуро.

  - Это один из вариантов. Самый неприятный. Есть и другие объяснения, с той или иной долей правдоподобности. Но для меня все эти варианты сводятся к одному. Нужно узнать, что здесь происходит.

  Кьюджин замолчал, обводя взглядом заключенных. Поморщился:

  - Слушай, Заку. Какого хера на нас все пялятся?

  Заку и Кин тоже огляделись. Действительно, многие заключенные бросали в сторону троицы взгляды, и будто ожидали чего-то.

  - А, это. Ну, ты теперь большая шишка. И тебе полагается собственная банда. Они все ждут, что ты начнешь людей набирать.

  Коноховец хмыкнул:

  - Людей набирать. Рыбы им соленой с молоком, а не банду. Чтобы то место, которым они думают, по прямому предназначению занято было. Возвращаемся, я жрать хочу.

  Троица спокойно вернулась в свои апартаменты, но спокойно пообедать им не дали. Стоило всем троим расположиться за столом, как входную дверь, для порядка приставленную на место, отодвинули, и в проход вошел надзиратель. Столовая была смежной с прихожей, поэтому Кьюджин махнул гостю рукой.

  - Присаживайся. Кин, приготовь гостю чашечку чая.

  Надзиратель, а, судя по форме, он был комендантом корпуса, ухмыльнулся.

  - Думаешь подкупить меня чашкой чая?

  - Если бы я хотел дать взятку, я бы дал взятку. А это просто вежливость, - наблюдая, как надзиратель прошел до стола и сел напротив, сказал Коноховец, - Меня называют Кьюджин, а тебя?

  Надзиратель хмыкнул:

  - Сунг. А у тебя есть номер.

  - Срал я на номер.

  - Считаешь себя самым умным? - прищурился Сунг.

  - Да, - уверенно кивнул Кьюджин.

  Надзиратель улыбнулся:

  - Забавно. Я должен был еще утром зайти, да времени не было. По правилам я должен объяснить тебе правила поведения в корпусе.

  Кьюджин пожал плечами:

  - Новых людей я сюда водить не стану...

  - Если станешь, сообщи дежурному, - вставил Сунг.

  Коноховец кивнул, продолжив:

  - Дурью мы не балуемся. Драки устраивать... Это уже от соседей зависит, но нарываться специально больше смысла нет. В том, что я противников убиваю, больше никто не сомневается. Есть какие-то правила, о которых вы хотите рассказать?

  Сунг снова хмыкнул:

  - Правила есть, но тебе они, похоже... Нда. После предыдущих хозяев много осталось?

  Кин поставила перед надзирателем чашку, но сама садиться не решилась, отойдя в сторону. Сунг на чашку посмотрел, но пить пока не стал.

  - Много, - кивнул Коноховец, - мы все в одну комнату сгрузили, хотите посмотреть? И да, вот это уже взятка.

  Надзиратель усмехнулся, взял чашку, отпил.

  - Зайду попозже. Что ты хочешь взамен? Раз никого водить не собираешься.

  - Пока не знаю. Я так понимаю, о ночном госте спрашивать бесполезно?

  Сунг хмуро кивнул:

  - Правильно понимаешь.

  То, что Сунг сам к этим гостям относился сугубо негативно, было видно не вооруженным взглядом, но работа есть работа.

  - Ну и ладно, - не стал настаивать Кьюджин, - Заглядывайте в гости, надзиратель Сунг.

  Глава 4/15.

  Куноичи хромала по коридору, зло матерясь сквозь зубы. Фантомные боли. Боли в ноге, которой у нее уже не было. Каждый шаг сопровождался чувством всаживаемых в позвоночник раскаленных игл. Каждый десятый шаг вспышка боли сбивала дыхание, заставляя остановиться и дышать. Дышать, чтобы унять проклятую боль. Протез противно поскрипывал на каждом шагу, насмешливо отсчитывая каждый десяток. Очередной десятый шаг, и...

  - А-а-ар!

  Она упала, не справившись с болью. На несколько секунд боль сковала все движения, и она лишь тихо мычала, всеми силами сдерживаясь от того, чтобы закричать в голос. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Боль отпустила. Не исчезла, нет. Теперь она никогда не исчезает. Боль преследует ее ежедневно, ежечасно, каждую минуту, каждую секунду. Боль в ноге, которой нет. Перевернуться, сесть на задницу, оттащить свое слабое измученное тело к стене. Отдышаться. И попытаться подняться, опираясь на стену. Ей предлагали... Нет, ее упрашивали держать рядом с собой кого-то, кто всегда поможет. Она отказала. Просто не могла себе позволить показывать кому-то, как ей больно. Мучительно больно. Снова встала на ноги. Отдышалась, и похромала дальше, отсчитывая проклятые десять шагов. Шаг за шагом, зло ругаясь сквозь зубы.

  Ирьенины в один голос твердили, что никаких травм нет. Остатки мертвой плоти на ноге отрезали, синяки и ушибы зажили. Никаких травм. Но это бесило еще больше. Понимание, осознание того, что боль засела не в ее теле, а в ее голове. Засела глубоко, очень глубоко. Там же, где и воспоминание о дне, который она хотела всеми силами забыть. День, когда все кончилось.