Сокрытый в Тени Крыла

— Еще какая. Становиться бессмертным привратником на пути умирающих душ. Сомнительная перспектива, на мой взгляд. Небезызвестный Орочимару мертвецов поднимать может. И сам бессмертен. Может, о нем тоже лет этак через тысячу будут вспоминать, как о боге. Или о нас с вами, как о первопроходцах в создании каких-нибудь существ, которые через тысячу лет вытеснят шиноби. Может, Рикудо вообще шиноби не был? Мне известен сеннин, учитель которого сам так сеннином и не стал, но научил ученика, простите за тавтологию. Время хоронит историю, оставляя лишь легенды, Муи. Никто сейчас не скажет точно, что происходило много лет назад. Лишь некоторые намеки. Но, как я уже сказал…

Закончить он не успел. С улицы донесся сигнал тревоги. Коноховец вопросительно взглянул на Муи, а тот крикнул:

— Стража!

Двое подчиненных тут же вошли в дверь, готовые драться или защищать мастера.

— Откуда идет тревога?

Шиноби переглянулись.

— Сейчас выясним.

Муи беззвучно выругался, оглянувшись на гостя.

— Дай мне несколько минут, чтобы решить проблему, и мы продолжим разговор.

Коноховец кивнул, снова размышляя о чем-то. До тревоги, похоже, ему не было особого дела. Или он просто не показывал этого. Рьюзецу осталась в кабинете. Не то, что бы ей хотелось поговорить с безмолвным гостем, но не за любовником же таскаться. Хотя, на самом деле хотелось, конечно. Было в этом Коноховце нечто, делающее его не таким, как все остальные. И не что-то одно, список отличий был длинным. Начиналось с совершенно туманного прошлого. Если собрать все слухи, которые о нем ходили, хватит на целую жизнь. А ведь Кьюджин был относительно молод, вряд ли больше двадцати пяти. А если убрать слухи и оставить то, что было правдоподобно, все равно получалась весьма насыщенная и интересная жизнь. Следующим пунктом шло то, что он сеннин. Сеннины сами по себе были той еще редкостью. Сколько живых сеннинов сейчас жило в мире? Вряд ли больше десятка. Пятая Хокаге в Конохе, ее бывший напарник, Извращенный Отшельник и писатель Джирайя, и этот Кьюджин. Плюс к ним еще небезызвестный Орочимару. Четверо так или иначе относились к Конохе, по крайней мере были выходцами из нее. Были два сеннина в Облаке, и один точно жил в Тумане, об остальных только слухи. И вот, один из них сидит прямо перед ней. Все равно, что прикоснуться к живой легенде. Шиноби, что серьезно порушил Великую деревню, вот он, всего в десятке шагов. Были в нем и другие отличия. Поведение. Сколько раз Рьюзецу видела Кьюджина, парень всегда был спокоен. Небольшие проявления эмоций были скорее для собеседников, просто для поддержания беседы. Совсем не факт, что Кьюджин действительно что-то чувствовал, и чувствовал то, что показывал. А может и совсем наоборот, показывал именно то, что чувствовал, потому что скрывать не боялся.

Коноховец перевел взгляд на девушку, показывая, что отлично чувствует ее пристальный взгляд. Он всегда замечал ее взгляд, даже когда она это скрывала. Прекрасный миф о том, что любой опытный шиноби всегда ощущает, когда на него смотрят. Глупость. Любой опытный шиноби может смотреть так, что его взгляд не ощутить обычным чутьем. И этот взгляд. Тусклый свет зрачков. Странный взгляд. Будто взгляд со стороны, спокойный, отрешенный. Будто ему плевать, что происходит вокруг, будто он — сторонний наблюдатель. Стоит признать, в его поведении это тоже отражалось. Кьюджин узнал, что здесь проводятся какие-то эксперименты, и ничего. Как будто, так и должно быть нет осуждения, нет настороженности. Только интерес, и то слабый. Видимо у шиноби, отправившего на тот свет не меньше тысячи человек, понятия морали, если и остаются, приобретают весьма своеобразные формы.

Коноховец потерял к Рьюзецу интерес, и снова уставился в пустоты, над чем-то размышляя. Ее взгляд ему был безразличен.

— Могу я задать вопрос?

— Не обещаю, что отвечу.

— Почему ты сидишь здесь? В тюрьме? Не верю, что тебя действительно можно здесь удержать против твоей воли.

Кьюджин все так же смотрел перед собой.

— Есть причины.

На чем ответ и закончился. Но он и не обещал, что обязательно ответит.

— У тебя есть семья?

— Возможно.

— Завидую твоей жене.

— Звучит, как насмешка, учитывая, где я нахожусь, — сохраняя спокойный голос, отвечал Кьюджин.

— Но у тебя есть причины на это, — напомнила Рьюзецу.

Коноховец кивнул, переведя взгляд на потайную дверь. Ту самую дверь, что вела в лабораторию Муку. Затем перевел взгляд на Рьюзецу.

— Я знаю, кто поднял тревогу.

На то, чтобы сложить два и два, у девушки ушли мгновения. Она вскочила, соображая, что сделать. Броситься к выходу или остаться здесь. В конечном итоге, подопытные не должны были ее атаковать. Вроде. Но, раз они снова вырвались на свободу. Параллельно с этими мыслями она материла Муку, у которого в очередной раз все пошло через…