Соль и пламя. Леди теней

Голос сорвался на хрип, но я выдавила:

— Где Линель?

— Линель? Я не… она… кажется, она у меня в каюте, — с сомнением пробубнил похититель.

— Отведи меня туда.

Пока туманы воздействовали на его рассудок, он был безвреден, но любое неловкое движение могло разрушить связь, поэтому я старалась идти предельно медленно. Мы вышли на безмолвную палубу, освещаемую желтоглазой луной, в свете которой я разглядела похитителя: совсем молоденький, вчерашний юнец, кожа прыщавая, волосы сальные. И запах… нет, даже не запах — душок.

Он открыл дверь, та от порыва ветра стукнулась о стену. Связанная Линель, вполне живая, разве что до забытья накачанная какими-то зельями, лежала в бочке, похожей на ту, где я пряталась. Она не проснулась, даже когда я вывалила ее наружу. А когда ударила по щеке — лишь простонала. Всего несколько минут, и туманы в голове юнца растают, а значит, времени почти не осталось.

Второй удар я отвесила с куда большей мощью, даже нечаянно рассекла губу пленницы. Линель, распахнув веки, жалобно ойкнула.

— Что я… что ты…

— Жить хочешь?

Она непонимающе кивнула.

— Тогда вставай!

На негнущихся ногах Линель сделала два шага и чуть не рухнула прямо в объятия похитителя. Пришлось подхватить ее под руки и тащить волоком. Дверь в свою каюту я забаррикадировала и только тогда взялась объяснять, что произошло. Линель без труда узнала в описании прыщавого юнца своего давешнего поклонника, так щедро поделившегося с ней виски.

— Но зачем ему я? — спросила и всхлипнула, начала ощупывать себя на предмет увечий. — Из-за того, что отказала в свидании? Так он не в моем вкусе, мы же объяснились…

Я пожала плечами.

— Можешь спросить его при встрече. Хочешь, организуем прямо сейчас?

Не хотела.

— Тогда я иду к капитану, а ты сиди здесь. — Линель протестующе замахала руками, но я не стала слушать возражения. — Заблокируй ход бочками и открывай на три стука.

Сказать, что капитан был шокирован — практически промолчать. Для начала он, конечно, с помощью матросов связал юного похитителя и запер его в трюме (предварительно избив до полусмерти, чего я, в общем-то, не просила), а следом долго извинялся и клялся, что, дескать, осмотрел все, да ничего дельного не нашел. Что-то я ему не поверила: наверняка юнец приплатил плутоватому капитану или собирался заплатить позже — как-то же он должен был вынести Линель с корабля. В любом случае, он будет осужден по законам Янга.

Линель отворила дверь только после того, как я назвалась полным именем и сообщила, что опасность ей не угрожает. Ну и постучала трижды, разумеется.

— Ужас! Меня никогда не воровали. — Между тем хитрые глаза блеснули гордостью. Истинная женщина, себялюбивая до невозможности, даже похищение рассматривала со стороны любования собой, ведь плохих-то не похищают.

Я устало опустилась на край кровати.

— Ну, с почином тебя.

— Ага. Итак, теневая леди, расскажи-ка о своих чудесных способностях. — Линель хлопнула в ладоши. — Как понимаю, лорд Пограничья обучил тебя запутывать разум людей?

— Это можно назвать свадебным подарком, но, честно говоря, о возможности подчинения я лишь смутно догадывалась.

И машинально коснулась туманного облака пальцами. Когда на наших ладонях с Траушем выплелись руны (моя алая — что кровь, его черная — как сама ночь), он пообещал оберегать меня от самой себя.

— Своеобразная штуковина, я, к примеру, больше люблю побрякушки. Но чего ожидать от теневых чудил? Не тебе в обиду! — Линель помотала рыжими кудрями.

— Да я и не обижаюсь. Дело в другом: мой жених виртуозно владеет туманами. — Не совсем правда: на меня внушение почему-то не действовало. — Но ведь я — помесок, причем никак не относящийся к расе теней. Туманы не должны слушаться чужачку. Но они… приняли меня, что ли.

Мы помолчали, каждая думая о своем.

— Слушай, а каково быть его невестой?

Линель понизила голос до полушепота.

— Как будто за твоей спиной всегда кто-то есть.

И ощущение присутствия не покидало даже во сне. Он смотрит, он изучает, он бдит.

Она поежилась.

— Несчастная, все-таки лучше бы дарил, как любой нормальный богатей, драгоценности. Подай ему такую идею, а?

— Всенепременно.

И я расхохоталась, вмещая в этот полубезумный смех весь страх от пережитого, всю боль и все надежды на то, что нам суждено разделить будущее на двоих.

* * *

Столица встретила нас заунывным ветром и колкой моросью, летящей в лицо. Я накинула на волосы капюшон плаща, глянула в безжизненно-серое небо. Ну, здравствуй, родимый город, ты, как всегда, недоброжелателен.

— Сольд, помни, я твоя вечная должница и сделаю все, о чем ты попросишь. — На прощанье Линель коснулась моей руки, затянутой в перчатку.

Я, как никто, знала, сколь опасны долговременные клятвы, — судьба непременно будет сталкивать нас вновь и вновь, заставляя отдавать друг другу долги. Нет ничего хуже обещания, которое не сможешь выполнить, — поэтому лучше его не принимать.

— Пришли мне какую-нибудь безделушку. Иной благодарности я не приму. Договорились?

Ну какой девушке неприятна симпатичная побрякушка, да еще от благодарного дарителя?

— Разумеется!