Соль на моих губах

Марина спит, а я осторожно поднимаюсь с кровати и выхожу из комнаты. Плотно закрываю за собой дверь. Замечаю боковым зрением Графова. Он стоит в коридоре. Медленно поворачиваюсь и встречаю его во всей полураздетой красе. Он в одних боксерах. Все же снял джинсы.

Вдох застревает в груди. Невыносимо неловко и до дикого любопытно… Молчу, не понимая, что со мной происходит.

Ну почему? Почему меня это так беспокоит… Ведь на пляже я миллионы раз видела парней в плавках. А тут. Дома. Рядом со мной.

 Лишь мельком замечаю крепкие красивые мужские ноги. Сразу перевожу взгляд на его лицо, ругая себя за чрезмерную внимательность.

– Где у тебя тут ванна? – спрашивает с недовольством, как будто хочет уйти. Но боль мешает это сделать.

– Семён, я думала, ты пошел домой. Встала тебя проводить, – тихо отвечаю, подходя ближе миллиметровыми шагами.

– Ты меня разбудила, когда заходила в комнату. И с тех пор мне не заснуть.

Мы говорим шепотом и смотрим друг на друга так, как землянин и пришелец смотрели бы друг на друга если бы встретились где-то на краю галактики.

– Пошли покажу где ванна, – отмираю первая и насилу сделав шаг, иду к нему.

Коридор очень узкий. И я неуклюжая такая задеваю его бедром. Он неожиданно резво берет меня за руку и разворачивает к себе. Подходит близко, мягко подталкивая к стене. Упирается о стену руками по обе стороны моей головы. Нависает надо мной, шумно вдыхает через нос. Дёргает желваками словно злится. Смотрю широко открытыми глазами. Не понимаю, что ему надо.

– Зачем тебе все это? – сиплым шепотом спрашивает, убирая мои волосы от лица.

– Зачем что? – бормочу беззвучно, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.

Зачем он меня трогает…

Не могу смотреть в лицо. Он так близко. Перевожу взор на шею, плечо… Рассматриваю его татуировку. Лев. Голова взлохмаченного льва расположена на ключице. Хищник такой сильный и красивый. И такой живой, словно сейчас выпрыгнет и укусит острыми зубами.

Хочется потрогать пальцами, хотя бы слегка провести по львиной гриве, располагающейся на шее парня. Но, конечно, я этого не делаю.

Он подходит ещё ближе, теперь почти касается меня своим телом. Я чувствую жар, исходящий от него. У него снова поднялась температура.

– Зачем помогаешь?

– Не знаю. Потому что тебя избили. Не могла оставить тебя на остановке одного.

– Но ведь ты меня совсем не знаешь. Привела какого-то незнакомого пацана в дом… Или ты всех бродяг тащишь? Это привычное дело?

– Нет, ты первый. И… Я уже совершеннолетняя, могу делать что захочу. Я взрослая.

– Была бы взрослая не привела бы меня в дом. Где твоя бабушка? – усмехается с непонятной злобой.

– Зачем тебе это знать, – бормочу и тут же исправляюсь, – в больнице она.

– Я должен знать к какой сумасшедшей попал в дом.

– Я не сумасшедшая. Я просто помогаю тебе. И. Я же не держу тебя насильно. Двери легко открываются. Можешь уйти.

Семён отходит на небольшое расстояние и смотрит на меня. Не в лицо, а на фигуру. Я пуще прежнего заливаюсь краской. На мне длинная объемная сорочка, прикрывающая все на свете. Но он смотрит так, что кажется словно я без одежды. Все же сорочка тонкая.

Зачем я вышла из комнаты? Поверить не могу. Я точно сумасшедшая, он прав.

– Просто помогаешь… – бормочет тихо.

– Я спать хочу, поздно уже, – вру.

– Так иди, я тебя не держу.

Он отходит от меня дальше, и я выскальзываю из плена его глаз.

 Прохожу вперёд на ватных ногах, сворачиваю налево. Дрожащими руками включаю свет.

– Семён, здесь ванна. Полотенце сейчас принесу.

Он молча проходит внутрь и больше не смотрит на меня.

Я иду в свою комнату. Достаю из шкафа полотенце и возвращаюсь в ванную. Отдаю ему свое любимое светло-розовое полотенце.

Сама иду к себе в комнату и решаю его подождать.

Нужно поговорить с ним. Нужно поговорить. Только о чем? Если соберётся уйти, нужно попросить, чтобы никому не рассказывал о сегодняшнем случае.

Через некоторое время Семён возвращается в комнату. Снова дрожит. Молча ложится на кровать и зарывается в мое одеяло. Шумно дышит. Разговор отменяется. Он не собирается уходить. Скорее всего, хочет, но просто сил нет уйти.

– Семён, тебе плохо? Семён?

– Холодно.

– Значит, знобит. Я сейчас. У тебя жар.

Из нижнего ящика достаю шерстяное одеяло и нахожу у себя теплые шерстяные носки. Подхожу к кровати. Кладу одеяло в ноги.

– Семён, вот, надень носки. Они теплые. Я их сама вязала, шерстяные. Хотела себе, но они получились слишком большие. Думаю, тебе подойдут.

Говорю полнейшую ерунду. Мне надо уходить, но не могу. Не могу его оставить в беде.

– Нет, не надо мне носки. Принеси лучше еще таблетку. Я щас сгорю на хер.

– Но они теплые, Семён. Ты сразу согреешься.

– Не надо.

– Ты такой упрямый… Как моя сестра. Надень ты их, согреешься. Я не врач, но знаю, станет лучше.

Внезапно Семён порывом встаёт с постели в полный рост. Немного пошатнувшись делает шаг вперед. Я стою перед ним с шерстяными носками. Перепуганная, растрёпанная, взволнованная.

– Прости, и что я в самом деле с этими носками пристала? Ложись, возьми одеяло, сейчас принесу лекарство, – лепечу почти беззвучно, ощущая себя наиглупейшим образом.