Соль, потерявшая силу (СИ)

Чтобы стать патриотом, ничего не надо делать, никуда не надо стремиться, никаких высот не брать. Зачем их брать, если единое на потребу обругать Запад и евреев? (Многие уравняли то и другое.) Ругаешь - и довольно. А вот у тех, для кого патриотизм не просто лай, но и продуктивная деятельность, у тех, кто с Западом и евреями может говорить на равных патриотизм нечто иное, как у покойного Святослава Федорова, у которого и Запад действительно мог поучиться. Но таких у нас мало, эти люди, как правило, от ругани с Западом отказываются как раз потому, что умеют делать дело не хуже европейцев (или евреев). А это наших третьесортных патриотов только раздражает, ибо отвлекает от главной задачи: на чем свет стоит крыть всех инаких, прежде всего тех же евреев.

Такие сомнительные патриоты есть везде, но только у нас именно они вышли на первый план и оттеснили всех прочих. Похоже, все попытки наполнить наш патриотизм положительным содержанием кончаются ничем, хотя еще В.С. Соловьев писал: "Теперь настала пора возвратить патриотизму его истинный смысл, - понять его не как ненависть к инородцам и иноверцам, а как деятельную любовь к своему страдающему народу" /90/. "Деятельной любви" сейчас практически не осталось, в поношении всего иного дошли до полного свинства и неучастие в этом свинстве считают отсутствием патриотизма, что не всех устраивает. А участие роднит всех ругающих - в первую очередь большинство православных и околоправославных с коммунистами. Мало того: РПЦ даже с аятоллами идет на сотрудничество - ради противостояния все тому же проклятому Западу. Ибо для нее главное не вера, а ненависть к нему.

Это отталкивает тех, кто действительно хочет послужить отечеству, но не согласен лаем лаять на всех иных - в этом главная опасность и главный вред третьесортного патриотизма (он же, по В.С. Соловьеву, "зоологический"). Он не признает никакого иного патриотизма, кроме третьесортного, - и людей сортом повыше. Это тоже было отмечено давно, еще А.М Жемчужников один из создателей образа Козьмы Пруткова, и потому вроде бы человек веселый, написал такие тоскливые строки:

Вы все, в ком так любовь к отчеству сильна,

Любовь, которая все лучшее в нем губит,

И хочется сказать, что в наши времена

Тот честный человек, кто родину не любит.

Таков результат патриотических упражнений наших третьесортных хранителей отечественных традиций. В.В. Розанов писал о них: "Боже, да почему же эта национальная партия, когда она отсекает голову этой России, охраняет ее экскременты, вонючие отбросы, а что в ней молодо и растет, что чисто сердцем, в чем сконцентрирован весь идеализм страны, - все это порубает, ненавидит, истребляет? Не скорее ли эта партия страшно антинациональная? Может ли быть назван садоводом, хозяином сада, оберегателем его человек, который бережет только старые пни в нем, а молодые деревца вырывает с корнем и вообще органически ненавидит?" /91/.

Ненавидят наши третьесортные православные патриоты многое и многих даже до сего дня. Современный автор имеет все основания сказать: "Когда встречаешься с такими православными, которые последними словами ругают... все другие христианские исповедания, а также православных, не разделяющих их ненависти к евреям, католикам и протестантам, то поражаешься человеческой способности даже из религии самой чистой и возвышенной любви ко всем людям создать идеологию исключительного монопольного права на обладание истиной и лютой ненависти ко всем, думающим иначе" /92/.

Уже говорилось, что такой патриотизм-национализм бытует не только у нас. Кое-где он даже торжествовал - например, в Германии в первой половине ХХ века. Что и привело ее к катастрофе. Но Германия все же уцелела, хотя, говорят, ценой утраты идентичности, по меньшей мере, ее существенного ее изменения. России же, если в ней восторжествует такой вот третьесортный патриотизм-национализм (а пока он явно берет верх), уцелеть скорее всего не удастся. Об этом тоже предупреждал В.С. Соловьев: "Доведенный до крайнего напряжения, национализм губит впавший в него народ, делая его врагом человечества, которое всегда окажется сильнее отдельного народа" /93/.

Единственное чего желают отечеству, - статуса великой державы. Но он ко многому обязывает и даром не обходится, России же обходится дороже, чем всем прочим странам, это еще Достоевскому было ясно: "Положим, мы и есть великая держава, - писал он в "Дневнике...", - но я только хочу сказать, что нам это слишком дорого стоит - гораздо дороже, чем другим великим державам, а это предурной признак". (Он же там же: "...ныне воюют не столько оружием, сколько умом, и согласитесь, что это последнее обстоятельство для нас особенно невыгодно".) Сейчас, кажется, только у А.И. Солженицына хватает трезвости и честности открыто сказать: "Н е т у н а с с и л на Империю! - и не надо, и свались она с наших плеч... Не к широте Державы мы должны стремиться, а к ясности нашего духа в остатке ее" /94/.