Соль уходящего лета... (СИ)

Лада задыхалась. Даже покинув теплый салон машины, она не могла избавиться от ужаса, сковавшего все ее тело в момент, когда Ник резко ударил по тормозам. Ослепляющими всполохами фар мчащейся навстречу машины в памяти мелькнули болезненные, изматывающие душу воспоминания. Те, которые она не могла забыть, как ни старалась. Адский скрежет металла, резкий удар, черное беспамятство… страшная боль…

Проводив взглядом медленно удаляющийся автомобиль, Лада сделала несколько глубоких вдохов, но заполнивший легкие кислород не сумел вытеснить панику из груди. Руки все так же дрожали, а сердце колотилась так сильно, что его грохот отдавал пульсирующей болью в затылке.

Неожиданно дверь, в которую она так и не решилась войти, распахнулась.

- Ладушка… Здравствуй! Ты чего здесь стоишь, как неродная?

- Ох… Голова закружилась, Йоси Соломонович. Ничего страшного. Здравствуйте…

- Ты белая, как мел… Проходи, проходи, моя хорошая… У нас как раз примерка. Не желаешь взглянуть?

- Нет… - Лада отвела взгляд. Она не желала… Она вообще хотела забыть, сколько времени и сил отдавала работе когда-то. В ущерб семье, в ущерб отношениям с мужем… Господи, если бы она знала, как мало им отмеряно счастья… если бы она только знала! Только поздно уже. Ничего не вернуть. И не избавиться от вины, что корежила душу.

Пожилой мужчина нахмурился:

- У тебя точно все хорошо?

- Да-да, все неплохо. Я привезла кружево…

Лада извлекла из простой холщевой авоськи сверток, обернутый в грубую серую бумагу, и положила на стол. Тончайшей работы кружево… Она провозилась с ним весь прошлый месяц.

Йоси Соломонович отмотал полотно и тихонько присвистнул, по достоинству оценив все возрастающее мастерство своей ученицы. Поначалу Лада занялась этим старинным ремеслом, чтобы справиться с параличом рук, но кружевоплетение оказалось увлекательным делом. И вот теперь, спустя почти два года, в ее руках рождались поистине уникальные кружева, которые находили свое применение в декоре неповторимых в своем роде свадебных платьев.

- Красиво? – закусив губу, поинтересовалась Лада у своего учителя.

- Это какая-то итальянская техника?

- Бурано…

- Точно… Я видел что-то подобное у Dolce & Gabbana.

- О, да! Кружево добавляет интриги их последним коллекциям. И будоражит мужское воображение… Только мое кружево все же отличается.

- Ты сама разработала схемы? – вскинул брови пожилой мужчина.

- Сама, да… Хотя, конечно, мне здорово подсобили старинные описания, раздобытые в мою прошлую поездку в Италию. Как бы было хорошо поучиться у тамошних мастеров… - мечтательно протянула Лада.

- Так что же тебе мешает?

Лада оглянулась, провела по замысловатому узору тонкими пальцами без маникюра и, нацепив на лицо маску беспечности, пояснила:

- А у меня с финансами беда, Йоси Соломонович! Реставрация крыши отняла все, что удалось скопить за сезон. А ведь еще менять старый водопровод и проводку!

Отказываясь поддержать шутливый тон разговора, мужчина бросил на Ладу задумчивый взгляд:

- Зачем тебе это?

- Ну, как же? – сделала вид, что не понимает сути вопроса Лада, - по стояку постоянная течь, проводка искрит и мигает! Меня скоро закроют, к чертям… Вот будет хохма! Второй прогоревший бизнес за без малого пару лет…

- Лада!

Владислава резко отвернулась. Ссутулила плечи:

- Извините… Извините, Йоси Соломонович, я… Я просто не могу это обсуждать.

- Ты гробишь свой дар в этой трещащей по всем швам гостинице, ты зарываешь себя…

- Неправда! Меня зарыли давным-давно… Уже два года как… - парировала Лада тихим срывающийся голосом. - Я… я, пожалуй, пойду. – Она подхватила свою авоську и устремилась к выходу. Йоси Соломонович посеменил вслед за ней:

- К Лидочке?

- К ней… Не знаю, как в глаза ей буду смотреть. Опека опять не шевелится. Хорошо хоть в детдом не запретили приходить. Блюстители порядка, чтоб им пусто было…

- Постой… А ты разве не в курсе, что ее забрали в больницу?

- В больницу? – застыв на полушаге, просипела Лада. Откашлялась, встряхнула волосами, прячась за отросшей челкой. - Но как… когда? Мне ничего не сказали…

Холод волной прошелся по ее искореженному телу и свернулся тугим комом в груди.

- Как? Я думал, что ты в курсе… Вчера ей опять стало плохо. Мне Леночка Савина разболтала. Знаешь, там такая светленькая работает? Она мне творог продает…

- Господи… Почему же мне ничего не сказали? Я ведь просила! Я их просила сразу мне сообщать…

- Лада! Послушай, ты ведь никто ей по факту…

- Но ведь не потому, что я этого не хочу! – едва не плача, воскликнула женщина. – Есть ли в них хоть толика человечности?!

- Я не знаю, милая… Но, тем не менее факт остается фактом. Они тебе ничего не должны.

В бессилии Лада сжала руки в кулаки. Ее учитель был прав. Сотрудники интерната не были обязаны перед ней отчитываться! Кто она такая? Несостоявшийся опекун, которому из-за инвалидности и отсутствия мужа в этой самой опеке отказано? Сумасшедшая баба, которая, не имея возможности родить, сосредоточила всю свою любовь на чужом ребенке? Больной ребенке… Смертельно больном…

- Знаешь, что? Погоди несколько минут. Я отвезу тебя в больницу. Только отпущу девочек.