Соль Вычегодская. Строгановы

– Бежи за настоятелем, Феона, – сказала Марица Михайловна, – пущай тотчас идет, поколь опамятовался Максимушка. А то без покаяния сынок помрет.

Фомушка запрыгал на одной ноге, приговаривая:

Сынок помрет,
Капель падет,
Мыша скребет,
Метель метет,
Петел поет,
Ладья плывет.

– Да уйми ты, матушка, дурака своего, – сказала с досадой Анна Ефимовна, и чего ты пугаешь Максима. Очнулся, так, бог даст, не помрет.

– Уж без тебя с сыном и молвить не сумею. Пойдем ин, Фомушка. Не хотят нас, не надобно. Спокаются посля.

Марица Михайловна сердито повернулась к двери, Феония и Агаша подхватили ее под руки. Фомушка скакал за ней и выкрикивал:

Сынок помрет,
Капель падет,
Петел поет…

Девки сенные шли сзади, толкая друг друга и пересмеиваясь.

Анна быстро вышла в сени и отворила наружную дверь. На крыльца стоял Иван Максимович, а по двору бегали холопы с коробьями от ворот к амбарам.

Анна Ефимовна всплеснула руками.

– Иван! – вскричала она, перешагнув порог. – Чего велишь разгружать струги[4]. Полегче Максиму. Даст бог, встанет, поедет, как раз на Каме их захватит.

– Встанет! Поедет! – повторил Иван – Погодь, покуда встанет. Не больно прыток хозяин-то твой!

– Лекарь говорит, здоров будет Максим, – сказала Анна.

– Ну, будет здоров, так ладно. Чего зря товар посылать? Вишь, не терпится тебе. Аль наскучил муженек? И то ему б краше монахом быть, книги честь, аль иконы писать. Ты б ему поговорила, Анна. А? Заперла мужа, и гуляй себе в волюшку! – Иван захохотал.

Анна с сердцем отвернулась от него.

– Чего мелешь, и сам не ведаешь, – сказала она. – Не хошь, видно, на Пермь-то пускать?

– Пустил же. Было б тебе его к седлу ремнями приторочить. Может, и доехал бы.

Анна топнула ногой и переступила порог назад в сени.

– Ну, чего расходилась! – крикнул ей Иван Максимович. Дай срок, Жданка приедет, с Москвы товар привезет, казны. Обменного товару на Пермь отпущу, расторгуется твой Максим. Загуляет, мотри, без тебя.

Анна приостановилась было, но только головой тряхнула.

Иван поглаживал бороду и усмехался.

– Отпустишь ты, как же! – сказала Анна Ефимовна и, не оборачиваясь, пошла в свои горницы.

Иван спустился с лестницы и зашагал к воротам.

– Эй, Галка! – крикнул он через плечо, догляди тут, чтоб коробьи все по местам поставили. Да амбары запри. На посад, я пойду.

– Иван Максимыч, батюшка, – заговорил старый приказчик, вприхромку догоняя хозяина, а грамотки то как же? Сулил ноне в поветь со мной пойти. Я тебе там все грамотки выложил, по каким платить нам надобно.

– А коли надобно, так и плати. Не первый год, чай, у казны сидишь.

– Гневаться б не стал посля, государь, – говорил Галка, не отставая от Ивана Максимовича. – Не так много казны тотчас в дому.

– Чего скулишь, старый? Казны тебе мало. Аль есть кто богаче нас?

– Не к тому я, государь. А что, может, казны той…

Но Иван Максимович так быстро зашагал, что старику не угнаться было за ним. Он покачал головой и побрел, хромая, к амбарам.

Родом Галка был литвин. Там его звали Ягайлой. Молодым парнишкой попал он в плен. Старик Строганов купил его у казны за два алтына. Другие покупщики браковали его за простреленную ногу. Максим Яковлевич узнал, что он грамотный, и сразу пустил его по письменной части. Скоро Галка попал в старшие приказчики и весь век провел у строгановских дел.

Приказчик Жданка

Взлетела палка. Над крышей избы стайкой взвились голуби, а с крыши, сорвавшись, скатился мальчишка. Другой, свесившись, заглянул вниз.

– Данилка! – позвал он негромко.

Мальчишка внизу не откликался.

– Эй, Данилка! Убился, что ль? – крикнул он погромче.

Данилка пошевелился, встал, отряхнулся, потер коленко, поднял голову и погрозил кулаком.

– Погодь, оборву тебе вихры рыжие, Орёлка, сердито крикнул он. – Чего палку рвал?

– Мои ж голуби.

– А изба моя. Слазь!

– Врешь, не твоя. Батькина!

– Моего батьки!

– Нет. Моего. Он в ей живет.

– Весь двор моего батьки. Похочет – твово батьку выгонит.

– Врешь! Мой батька сильней.

– А мой батька Строганов!

– А мой на Москву поехал.

– А кто его на Москву послал? Мой батька послал. Я твоему батьке велел самострел купить. – Ну-у? – сказал мальчишка на крыше.

– Дай голубей погонять, а я тебе стрельнуть дам.

– Ладно. Залазь. Палку-то подыми.

Мальчишка на крыше поднялся и вдруг крикнул:

– Ой, Данилка, погодь, не лезь! Чего я увидал! На Вычегде струги.

– Ну! Отколь?

– С Устюга. Стой, я слезу. То, может батька плывет.

Мальчишка исчез с крыши и через минуту выскочил на крыльцо.

– Бегем на пристань, Данилка.

Мальчишки со всех ног кинулись через двор, в ворота и под горку к пристани. Там было пусто. На берегу, на бревнах, свесив голову, сидел один Максим Максимович и глядел на воду. Он уже давно выздоровел, да все жил в Соли Вычегодской.

– Дядька, дядька! – закричал Данилка, завидев его. – Кажись, Жданка едет. Орёлка с крыши увидал. Он мне самострел везет.

– Батька! Батька! – кричал Орёлка не переставая и прыгал на месте. – Гляди! Гляди!