Солдат

Снова бег, опять крики Максимова и ожидаемое падение хилого мальчишки. Мы остановились, а капитан в ярости прокричал:

— Какого хрена вы встали? Ваш товарищ ранен, живо взяли его на плечи! Ты и ты, хватайте парня! Бегом, марш! Не останавливаться! Передать раненого другой паре!

Через пятнадцать минут рухнул второй, за ним третий. Кто покрепче, хватали павших на спины и волокли их по кругу, и такое мучение продолжалось до тех пор, пока не пал последний из нас.

— Задохлики! — Капитан устало, как будто это он бегал до потери сознания, а не мы, махнул рукой и ушёл.

Нами вновь занялись сержанты, и начался сам учебный процесс, как его понимало большинство из нас. Всю нашу группу новобранцев завели в палатку, отведённую для учебных целей, разбили по десять человек на сержанта, и пошло изучение старого и надёжного, как молоток, автомата АКМ. Надо отдать должное сержантам: несмотря на свою жёсткость, объясняли они всё очень доходчиво и терпеливо, так что через три часа я уже назубок знал устройство автомата и первым самостоятельно произвёл его неполную разборку и сборку.

В учебном классе провозились до вечера, а дальше можно было и не гадать, что должно было произойти. Да-да, после ужина появился капитан и началась беготня по плацу, но только теперь в лагере было не безлюдно, как утром и в полдень. Казалось, что весь батальон собрался вокруг на вечернее представление ржаку словить. Мы выдыхались и падали на кирпичи, а вокруг радостно шумели и смеялись сотни людей. Одним словом, полное позорище. Ладно, я не пью и не курю, здоровья хватает, мог бы бегать долго, но по условиям пробега надо было и «раненых» на себе тянуть, а это уже совсем другое дело.

Усталые и изнурённые, мы вошли в свою палатку только часам к десяти вечера, но на этом первый день нашего пребывания в батальоне не окончился. Начались внутренние разборки. Домовой и ещё три здоровых мужика, с которыми у него оказалось много общего — они тоже были ворами, — прижали в угол тщедушного паренька, который не выдерживал бега, и начали его ногами избивать. Непорядок. Против них вышли трое: Стас, я и ещё один крепкий паренёк, имя которого мы пока не успели узнать. В итоге недолгого разговора завязалась драка, и Домовой с корешами огребли по полной программе, хотя и нам досталось крепко.

На шум влетели сержанты с дубинками в руках, да так вовремя, как если бы рядом находились и ждали, чем дело закончится. Воров и хилого паренька утянули в санчасть, а нам влепили по наряду и отправили на плац наводить красоту и кирпичики, за день из основы выпавшие, резиновыми молоточками обратно в землицу вбивать. Вроде бы несправедливость налицо, но, как ни странно, мы не унывали, и обиды на сержантов не было. Под светом нескольких электроламп, получавших энергию от дизель-генераторов, шумевших где-то вдалеке, в одном из дворов, мы работали и переговаривались.

— А хорошо мы им врезали, да? — спрашивал паренёк.

— Точно, — подтвердил я, — хорошо. Кстати, тебя как звать-то?

— Иваном, — откликнулся он, — а фамилия моя — Тарасов.

— Будем знакомы, я Саня Мечников, а это, — я указал на друга с разбитыми губами, — Станислав Иноков.

До палатки и своих спальных мешков мы добрались часам к трём ночи, и можно было сказать, что служба наша началась нормально и примерно так, как я себе это и представлял.

Глава 4

Кубанская Конфедерация. Станица Кисляковская

22.12.2056

Слышь, прапор, — я постучал в дверь склада, — открывай.

— Тебе чего, боец? — Дверь приоткрылась не полностью, и в щель выглянуло лицо начальника вещевого склада, полного смуглолицего прапорщика лет около пятидесяти.

— Ты чего нам дал, змеюка? — Старенький латаный рюкзак плюхнулся на крыльцо.

— А что не так?

— Почему всё снаряжение и униформа второго срока?

— Да ты, я смотрю, совсем берега потерял, воин. — Прапор распахнул дверь настежь, увидел рядом со мной ещё двух бойцов, а за нашими спинами Ахмедова и переключился на него: — Что-то хотел, Исмаил?

Сержант указал на меня пальцем:

— Ашот, это наши бойцы. Ерёменко на тебя обидится за такое отношение к своим солдатам.

— Да откуда я знал, что они ваши? — всплеснул руками вещевик. — Пришли вместе со всеми, ни слова, ни полслова, всё получили, расписались и ушли. Знал бы, что это солдаты Ерёменко, только нулевые вещи им выдал бы.

Сержант поморщился:

— Давай без этого, Ашот. Ладно, парни, они не в курсе, что к чему, а ты разнарядку получал и должен был знать, что три человека, Тарасов, Иноков и Мечников, идут по отдельному списку снабжения вещевым довольствием.

— Ладно, поймал ты меня, Исмаил. — Прапорщик расплылся в благостной улыбке, посторонился от входа и кивнул внутрь склада. — Проходите.