Солдат

Этот артобстрел длился недолго, минут десять, и мы вновь вылезаем на позиции. Дом местами горит, но он давно уже нежилой, и дерева в здании немного. Каждая деревяшка, до которой местные жители в зиму смогли добраться, давно уже в печи сгорела, так что пожара мы не боимся. Вонь и дым есть, конечно, но это и перетерпеть можно. По всему проспекту, который является передовой линией наших оборонительных порядков, воцарилась тишина, и только слышно, как где-то на другом конце города идёт сильнейшая пальба и взрывы. Все наши парни в ожидании. Мы высматриваем южан, но ничего не происходит. Глядя через смотровые щели и бойницы на окружающую территорию, видим только дым, стелющийся над землёй, дымящиеся воронки от снарядов и развалины городских окраин, затаившихся в тревожном ожидании.

Неожиданно заработали сразу несколько ДШК, и тяжёлые пули прошлись по каменным стенам нашего укрепления. Вражеские пулемётчики лупят метров с четырёхсот, вслепую, сквозь дым, и по трассерам можно прикинуть примерное их местоположение, но мы не отвечаем и ждём появления пехотинцев. Несколько минут подряд, с краткими перерывами на замену боекомплекта, тяжёлые станкачи обстреливают наш дом, но стены здесь надёжные, и потерь мы не имеем. Бойцы только отошли от бойниц и проёмов да некоторые на пол легли.

Наконец пулемёты смолкают, и я слышу голос Геры:

— Приготовиться к бою! Огонь без команды, сразу после подрыва фугасов. Юрец, ты жив?

— Та шо мне сделается, батько-командир, — вспоминая свой родной хохляцкий говорок, откликается радиоминёр. — Жду твоего приказа.

Есть, пошла пехота. Из кустарника, заросли которого наши миномёты так и не выкосили до конца, поднялось несколько человек в серой униформе — офицеры, это мы от местных горцев знали. Они что-то кричат, но нам их голоса не слышны, вроде бы и расстояние небольшое, всего-то метров двести, а человеческий голос совсем не доносится. Повинуясь командам своих офицеров, из зарослей встают сотни рядовых бойцов халифатской армии. Надо сказать, видок у южан самый что ни есть затрапезный. Оборванные, много истощённых, одежда самая разная и рваная, впечатление они производят не солдат, а какой-то банды. Однако в руках у них автоматы, на боку сабли или ножи, а в карманах видны гранаты. Разгрузок на телах врагов я не наблюдаю. Какой-то сброд, вчерашние работяги и дехкане. Однако сброда этого очень уж много, а драться они будут жестко и до конца.

Солдаты Халифата, без всякого толка стреляя в пустые оконные проёмы дома, пригибаясь к земле и петляя, бросились вперёд. Мы молчим, не отвечаем и ждём единовременного подрыва четырех фугасов, ещё вчера прикопанных перед обороняемым нами зданием.

Противник уже всего в ста метрах от меня, и слышу крик Геры:

— Юрец, давай!

Мгновенно падаю на пол и закрываю уши руками. Не вижу, что происходит наруже, но мощный удар потрясает весь дом. Всё вокруг качается и трясётся, сверху падает отвалившаяся штукатурка, но, видимо, строили это жилище на совесть, и здание с честью выдерживает очередное испытание.

Вот теперь и мой черёд пришёл. Вскакиваю на ноги и, приникнув к бойнице, высматриваю противника. Однако разглядывать нечего: когда земля, щебень и мусор, поднятые взрывами в воздух, оседают, среди четырёх глубоких воронок можно наблюдать только разорванные в клочья трупы халифатцев. «Ай да Юрец, вот так мастер! Одна минная засада — и вся вражеская атака насмарку», — думаю я и опускаюсь на деревянный чурбачок подле бойницы. Работа откладывается ещё на какое-то время, а значит, можно опять передохнуть.

Следующая вражеская атака началась через час. Вновь появились офицеры, и вновь на нас двинулись сотни три оборванцев. В этот раз ждать их подхода не стали, влупили по врагам из всех стволов, как только их обнаружили, а наши снайперы, поднявшиеся к корректировщику на третий этаж, принялись за отстрел офицеров.

Хлоп! — первым бой начал Туман, лучший наш стрелок. Я выцеливал немолодого южанина в униформе, который привлёк моё внимание тем, что был в каске и бронежилете, но увидел, как выпущенная из СВД пуля снайпера попала ему в голову. Каска офицера забавно подпрыгнула, а он, нелепо и в каком-то недоумении раскинув руки, рухнул в неглубокую миномётную воронку. «Видно, не судьба мне сегодня вражеского командира завалить», — мелькнула в голове мысль, и я переключился на другие цели.

Одновременно заработали наши пулемёты — два ПКМ, один «Печенег» и один РПК. Подключились и автоматчики. Первую волну наступающих врагов мы выкосили подчистую и времени на это потратили совсем немного, но следом появилась вторая. Южане мчались только вперёд, и вот несколько десятков этих оборванцев оказались в непростреливаемой зоне и смогли подобраться к нашему дому вплотную.

— Гранаты! — раздался сверху чей-то крик, и в районе подъезда, где находился Як, бахнуло несколько взрывов. Пара осколков с визгом пронеслась над моей головой и, отколов мелкие кусочки кирпича, врубилась в стену.