Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947

Молодые годы в Мюнхене. – В баварской пехотной артиллерии. – Переговоры о перемирии 1917 года на русском фронте. – Офицер главного штаба 2-го и 3-го баварских армейских корпусов. – Работа по демобилизации в 1918 году: формирование войск безопасности и добровольческие корпуса. – 1.10.1922 года. Перевод в Берлин, в министерство рейхсвера

Я происхожу не из военного рода. Мои предки, в свое время воевавшие против аваров, а позже против венгров, основали на территории, которая сейчас относится к Нижней Австрии, крепость Чесельринх. Риттер Оускалус Чесельринх (1180) был первым, кто решил взять себе это имя. Его потомки, носившие фамилию Кессельринг, снискали себе уважение в южных районах Германии, а также за пределами германских границ, в Эльзасе и Швейцарии, как рыцари, представители аристократии и священнослужители. Однако мои прямые предки, в XVI веке поселившиеся в Нижней Франконии, были крестьянами, пивоварами и виноделами. Представители некоторых ветвей нашего рода отдали предпочтение профессии преподавателя. Это, в частности, относится к моему отцу, городскому советнику комитета по образованию в Бейрете.

Ранние годы моей жизни прошли в нашей большой семье в Вунсидле (Фихтельгебирге) и в Бейрете, где я в 1904 году окончил классическую среднюю школу. Трудностей с выбором профессии у меня не было. Я хотел быть военным, твердо осознавал это и теперь, оглядываясь назад, могу сказать, что всегда сердцем и душой был солдатом. Не будучи сыном офицера, я вступил в армейские ряды не как кадет, а как вольноопределяющийся, или кандидат в офицеры. В вольноопределяющиеся меня произвел командир 2-го баварского полка пехотной артиллерии, в котором я начал свою военную карьеру и в котором служил, за исключением периодов учебы в военной академии (1905–1906) и артиллерийском училище (1909–1910) в Мюнхене, до 1915 года.

Мец, в котором дислоцировался полк, был городом-крепостью со своим гарнизоном и представлял собой наилучшее место для обучения молодого и полного амбиций солдата. Там испытывалось все без исключения новое оружие, а муштра была весьма суровой. Близость к границе подразумевала, что на первом месте должна стоять компетентность. Кроме того, национальные узы, связывавшие немцев и население Эльзаса и Лотарингии, благоприятствовали идеям пангерманизма. Посещая места сражений времен франко-прусской войны, мы нередко бывали в Коломб-Нуийи, Мар-ла-Тур, Гравелотте, Сен-Прива, а также за границей – в Седане. В нашем восхищении теми жертвами, которые принесли в свое время наши отцы, не было дешевого милитаризма.

Но Мец и его окрестности нравились наиболее впечатлительным из нас и по многим другим причинам. Мало кто мог оставаться равнодушным при виде цветущих склонов холмов Мозеля. Невозможно забыть наши прогулки по заросшим лесом долинам, Бронвоксталю и Монвоксталю. Нам не жаль было потратить несколько франков, чтобы насладиться красотами Нанси или Понт-а-Муссон. Когда мы вручали свои документы французскому офицеру-таможеннику в Паньи-сюр-Мозель и пересекали границу, напутствуемые его веселым покровительственным возгласом «Повеселитесь как следует!», а потом, при возвращении, на том же посту нас встречали дружелюбным вопросом «Ну как, повеселились?», мы ощущали себя гражданами Европы.

Все поразительно быстро изменилось в 1911 году. Стоило кому-то предпринять самую невинную вылазку через границу, как об этом инциденте сообщали в Берлин и Париж, а чиновники в министерствах иностранных дел двух стран принимались озабоченно чесать головы; исход подобной истории обычно бывал весьма неприятным для правонарушителя, в намерениях которого, как правило, не было ничего плохого. Начиная с этого времени в крепости стали чаще объявляться тревоги, из-за которых нашей батарее всякий раз приходилось бегом перетаскивать орудия, чтобы занять позиции в форте Кронпринц у Арс-сюр-Мозель. Учитывая тот факт, что форты на западных окраинах Меца (Лотринген, Кайзерин, Кронпринц и Хазелер) находились в непосредственной близости от границы, действовать в таких случаях, несомненно, следовало быстро. Мы, кандидаты в офицеры, нередко поговаривали о том, что в случае внезапного начала войны нельзя было с уверенностью сказать, удастся ли нашим войскам, дислоцирующимся в Меце, занять эти форты прежде, чем это сделают французы.