Солдат двух фронтов

Вернувшись в колхоз, Таган-ага сразу же заявил, что уходит на пенсию. Провожали его и еще нескольких колхозников глубокой осенью всеобщим тоем. С утра вокруг правления дымили костры, готовился плов. Колхозные силачи состязались в народной борьбе — гореш. Не было человека, который не подошел бы к Байрамдурдыеву со словами уважения и благодарности. А когда все разошлись и остались председатель колхоза, секретарь парторганизации и члены правления, Таган-ага попросил слова. Он говорил о счастливо прожитой им жизни, о гордости за свой родной колхоз и пожелал каждому испытать в конце своего жизненного пути счастье от сознания, что он прожил недаром.

Над входом в правление висел плакат: «Доход нашего колхоза — 1032 тысячи рублей».

— А в общем-то, товарищи, прошу меня стариком не считать — я был солдатом и остаюсь им. Прошу разрешить мне взять шефство над семеноводческой бригадой. Буду работать в колхозе, как и прежде, — закончил Таган-ага, и на лицах всех, кто слышал эти слова, появились добрые, радостные улыбки.

* * *

В просторной, светлой комнате, за длинным столом, покрытым красным сукном, сидят завотделом райкома партии, секретарь райисполкома, секретарь райкома комсомола, лейтенант милиции, секретарь комиссии и ее председатель — военком Геок-Тепинского района майор П. Я. Траценко. В комнате врачи в белых халатах, допризывники. Перед столом стоит один из них — крепкий рослый парень. Большие черные глаза пристально смотрят на майора.

— В соответствии с Законом о всеобщей воинской обязанности вы, Овезмухамед Шадыев, призываетесь на действительную службу в ряды Советской Армии. В каком роде войск вы хотели бы служить?

Допризывник быстро моргает, опускает глаза. Пять минут назад в красном уголке военкомата Овезмухамед говорил с Таган-ага. Этому человеку хотел бы подражать он во всем. Но парень знает, что сегодня в Советской Армии нет кавалерийских частей, а в ушах его еще звучат слова Таган-ага: «После кавалерии лучше всего служить в танковых частях». Но Овезмухамед боится произнести заветное слово, чтобы не спугнуть счастье.

— Ну что вы молчите? У вас нет никакого желания?

— Буду честно служить там, куда пошлете.

— Какая у тебя специальность? — спрашивает майор.

— Закончил десять классов. Вожу машину. Есть права.

— Вот это хорошо. Зачисляетесь в танковые части. Желаю отлично служить!

Овезмухамед скорее выбегает, чем выходит, из комнаты и, одевшись, спешит сообщить о своей удаче Таган-ага, который в дни работы районной комиссии часто бывает среди допризывников.

Ровно через год в военкомат приходит письмо, в котором генерал, командир соединения, сообщает, что житель колхоза «Большевик» Овезмухамед Шадыев за отличные показатели в боевой и политической подготовке награжден значком «Отличник Советский Армии».

* * *

К вечеру, как только немного спала жара, колхозники «Большевика» потянулись к своему клубу. Там сегодня торжество — собрание, посвященное старейшим активистам.

Лето 1974 года лишь набирало силу, но каждый колхозник твердо знал, что их сельхозартель оставит у себя переходящее Красное знамя района.

В президиуме сидят старейшины, высокие гости, первый секретарь райкома партии. Секретарь парторганизации колхоза Аннаберды Хоммодов открывает собрание и первое слово предоставляет председателю колхоза Ишану Ханову.

Высокого роста, могучего телосложения, с чисто выбритым круглым лицом и светлыми глазами, Ханов улыбается, подходит к трибуне и сразу становится серьезным.

— Товарищи, наш торжественный вечер, который мы проводим под девизом «Пятьдесят лет пути борьбы и трудовых побед», посвящается первым строителям нашего колхоза, первым коммунистам, первым комсомольцам и тем односельчанам — нашим отцам и старшим братьям, которые своим трудом построили нашу с вами счастливую жизнь. — И председатель кратко рассказывает историю «Большевика».

Нет ничего убедительнее цифр. Колхозники, особенно пожилые, в знак одобрения причмокивают губами и покачивают головами.

— Сегодня наш колхоз является крупным, развитым, полностью механизированным коллективным хозяйством с годовым доходом в один миллион четыреста тысяч рублей!

В зале раздаются бурные аплодисменты. Таган-ага внимательно слушает; он сидит, прикрыв глаза, и перед мысленным взором его проносятся картины прошлого: первое правление колхоза в здании бывшей духовной школы — медресе, первый трактор на поле, басмачи и первая послевоенная полуторка, первая тонна хлопка, сотни тонн овощей, посылки с высокосортными семенами во все уголки Союза, строительство собственного каменного дома, лица детей: старшего, Какадурды — сержанта-авиатора; средних: Аннадурды — шофера колхоза, и Ишандурды — студента сельхозинститута; младшей дочери Энеджан и глаза, большие, родные глаза любимой Алтынджемал, которую неизлечимая болезнь год назад унесла из жизни…