Солдат и мальчик

– Да не имейте, вы лично мне совсем не нужны, – отозвался простодушный Ванюшин, пожав плечами, и уставился в свой журнал, а Люся картинно развела руками и посмотрела на майора в штатском, мол, видите теперь сами, в какой трудной обстановке приходится работать. И майор понимающе кивнул: «Вижу, если надо, поможем». Так, во всяком случае, поняли тот кивок сидящие в зале и – не ошиблись.

Но, конечно, никто не мог знать, что штатский майор написал на кусочке бумаги записку и подвинул Люсе: «Ванюшин что, настоящая его фамилия?» И Люся тут же письменно ответила: «Кажется, да, если надо, проверю». Он кивнул: мол, выясните, а записку убрал себе в карман. Люся же, ощутив поддержку, стала называть другие факты, свидетельствующие о расхлябанности работников лаборатории и притуплении (она это слово слыхала на недавнем совещании в горкоме и не преминула воспользоваться) бдительности, а это прямой путь к преступлению… Ей уже никто не возражал, все сидели потупясь, ожидая окончания. А когда отпустили, повалили в курилку, в лаборатории курить не разрешалось, оживляясь и разминая онемевшие ноги, раздались первые невинные шуточки по поводу того, что скоро вот и в туалет придется выписывать допуск, не без того… А комнатам вести меж собой деловую переписку!

– Вам шуточки, – пожаловался кто-то из инженеров. – Но ведь без подписи министра теперь и конденсатора не получишь!

– Скажите спасибо «Тамаре»!

– Я бы так сказал, что… да где ее найдешь?

– За рукоприкладство и сам срок получишь!

– Зачем же драться? – раздался чей-то голос. – Я бы тысчонок десять вольтиков к нему подключил, и пусть потом доказывает, что он не вольтметр!

– Ну, тогда вы уж сразу его – на электрический стул! – Я узнал голос Трубникова, он, как всегда, ерничал.

– А чего с ним чикаться? – возразил кто-то. – Попадется паршивая овца в стаде, всем жизнь испортит! А мы еще его пожалеем: ах, какой несчастный, по Тамаре своей истосковался, ему, видите ли, надо перед всеми душу свою вывернуть! А о моей душе он подумал? Когда нас по подозрению трясти начнут, это гуманно? Да?

– А я скажу – он над нами над всеми издевается, – крикнул еще кто-то.

– А вы над ним поиздевайтесь! – предложил сочувственно Трубников. – Чем мы хуже?

Возьмем да и создадим свои радиостанции… Радио «Вера» или, к примеру, радио «Катя»…

Или вот совсем здорово: радио «Фекла»!

Вокруг засмеялись.

– Да, а вы, конечно, слыхали, что в седьмой лаборатории тигров закупили? – вспомнил Трубников.

– Кого, кого? – раздалось сразу несколько голосов.

– Так вы ничего не знаете? – И Трубников объяснил: – Приобрели двух тигров из зоопарка… Их там в коридоре посадили, чтобы поменьше болтались, побольше, значит, работали! И говорят – помогает!

– Ну да? – удивились самые легковерные, остальные, кажется, поняли, что Трубников в обычной своей манере их разыгрывает, и помалкивали, но слушали с интересом.

– Сам видел, – клятвенно заверял Трубников. – Но там история, братцы, вышла…

Неприятная история. Не знаю прямо, надо ли продолжать… – И сделал паузу, ожидая реакции.

– Рассказывай, не тяни!

– Видите ли, – печально продолжил Трубников. – Работа в самом деле пошла! И курить перестали! И болтаться! Но… Стали замечать, что в коридоре грязи прибавилось, хватились, уборщиц нет, а в углу, братцы вы мои, не поверите…

Косточки обнаружили! – И, выдержав эффектную паузу, Трубников, вздыхая, досказал историю: – Да, да, выяснилось, что тигры съели двух уборщиц… Сами понимаете, «чепе», криминал, вызвали охрану, сопроводили людоедов обратно к себе в зоопарк… А дорогой, значит, один тигр и говорит другому: «Дуррак, на кого польстился! На костлявых уборщиц! Я двух докторов наук сжевал, трех кандидатов, и никто, представь себе, не за-ме-тил!»

Публика с удовольствием рассмеялась. Но тут же послышалось:

– Полегче на поворотах… Запишут в дружки с «Тамарой»…

Сказано-то было в шутку. Но поняли всерьез. Смех разом кончился. Возникла пауза.

– А вот майор объяснил – целая организация орудует.

Мне показалось, что голос принадлежит одному из практикантов, затесавшихся в компанию, но мог и ошибиться: курилка без окна, с тусклой лампочкой, и дыму полно. Вопрос повис в воздухе. Люди молча расходились по комнатам. Начиналась новая жизнь.

Я стукнул в Мусину дверь. Хозяйка, к счастью, оказалась дома. Удивилась, что я так странно ворвался и лицо вроде не в себе, будто дорогой меня пчелы кусали.

– Ты чего такой? Ошпаренный?

Я не стал объяснять, что после собрания, а лишь попросил:

– На минутку. Можно?

– Можно и на две! – ответила она, оживляясь. – Это даже хорошо, что пришел.

Посидишь с Андрюшкой, а я сбегаю за молоком. Лады?

И, уже одеваясь, бросила на ходу:

– Не бойсь, он не капризный… Сам с собой играет… А ты, если скучно, радио включи – сейчас будет «наш» вещать! Но я не могу, магазин закроют!