Солдат императора

– Я – Конрад Бемельберг, гауптман его императорского величества Карла V. На будущее: со мной лучше не ссориться и точно выполнять приказы. А своих я даже черту не выдам. С Кабаном ты уже познакомился, звать его Эрих, парень он надежный, хоть и глуповат по младости лет. Ему всего восемнадцать.

Я обалдело воззрился на дюжего краснолицего детину Эриха, демонстрирующего своему соседу хитроумный фехтовальный выпад обглоданной свиной голенью. Вот уж воистину – Кабан. Земной и асгорский год разнились незначительно, меня предупреждали, что на Земле взрослеют гораздо раньше, но я не думал, что настолько! Эрих выглядел лет на тридцать, не меньше.

Народу в компании было человек сорок, имена у них зачастую повторялись, и постепенно все эти Эрихи, Генрихи, Гансы, Рудольфы и Альбрехты, а также их удивительно меткие прозвища перемешались у меня в голове. Узнать их получше мне еще предстояло.

– Пива! Вина! И мяса побольше! – взревел кто-то из землян, когда был назван последний. – Да не вздумай подсунуть тухлятину, а то знаешь, что будет!

Трактирщик, видимо, знал, потому резво бросился выполнять немудреный заказ.

Кружке к третьей меня окончательно разморило. Сказались перелет, долгая дорога под дождем, пережитая опасность, неожиданно сменившаяся обильной едой и выпивкой во вполне доброжелательной атмосфере. Малосимпатичные рожи моих собутыльников неожиданно показались мне милыми и располагающими. Я не заметил, как уснул.

Глава 2 В которой собирается армия и рассказываются старые истории

Из отчета наблюдателя Пауля Гульди за 1522 год от Р. Х. по местному летосчислению

«…Военный лагерь под Мюнхеном стоил того, чтобы его увидеть. Более того, он заслуживал того, чтобы им любовались. С высоты окрестных холмов открывался величественный вид. Адам Райсснер[5], образованнейший человек, с которым я свел знакомство и даже близко приятельствовал, говорил, что такого эти земли не видели с тех пор, как полторы тысячи лет назад здесь проходили легионы властителя Ойкумены Гая Юлия Цезаря. В самом деле, собранная армия сделала бы честь любому владыке. Это был великолепный инструмент, выкованный в горниле тяжелых войн, жестоких битв и дальних походов, закаленный в холодной и бурной реке времени. В руках искусных мастеров он мог решать любые вопросы международной политики, развязывая, или, скорее, разрубая, сложнейшие узлы противоречий. Право, взглянув на лагерь, раскинувшийся у подножья гор, самый мужественный и жадный до драки военачальник или государь трижды подумал бы, стоит ли бросать вызов такой мощи.

Сколько я ни размышлял, разглядывая ровные ряды шатров и палаток, казавшиеся бесконечными, на ум приходило только одно сравнение: лагерь был похож на плотину, которая до поры преграждает путь полноводной реке. Стоит только мановением руки отворить створки шлюза, как рукотворное озеро обратится грозным ревущим водопадом, чья неизмеримая ярость сметет любое препятствие. Смотрителю плотины необходимо, всегда необходимо помнить, что слишком долго сдерживать и копить эту силу нельзя, ведь она вполне способна сокрушить и саму плотину. Так и наше войско. Один раз собравшись, оно должно было выплеснуть свою мощь на лопасти великой мельницы, которая завертится, заставляя взлетать и падать огромные водяные молоты, создавая новое историческое полотно, сминая и формируя заново судьбы стран и народов.

Боже, сколько же здесь собралось людей! Учитывая слуг, маркитанток, пажей и прочих некомбатантов, не менее двадцати тысяч! А ведь в Италии к нам должны были присоединиться еще и основные силы испанского войска, шедшие из неаполитанского королевства. У коновязей под навесами стояли лошади. Боевые и вьючные животные – настоящие крылья армии, обеспечивавшие скорое продвижение, стремительный маневр на поле боя, неотразимый лобовой удар и быструю разведку. Здесь стояла наша кавалерия. Рыцари и дворяне со своими отрядами и простые наемники, предпочитавшие сражаться в конном строю. Повсюду слышалась отрывистая немецкая речь, часто перемежавшаяся мелодичным испанским говором. В основном, традиционно германцы формировали тяжелую конницу, в то время как испанцы – легкую. Все относительно, но рядом с закованными в сталь людьми и конями германского рыцарства испанские идальго выглядели не столь внушительно. Хотя, положа руку на сердце, признаемся, что не менее трех четвертей конных из германских земель не носили полный доспех и пренебрегали защитой для коня.