Солдат Империи

Бой с менталистом видели многие, а то что покойный был грандом, разошлось среди приглашённых мгновенно. И сразу всем стало ясно за что в такие года награждают столь высокими орденами и приглашают на почти семейное торжество. Убить в рукопашной гранда, это… ну как разобрать на поле боя тяжёлый бронеход, голыми руками.

Отдельной темой обсуждали происхождение Соколова. Те, кто знал историю о дурачке, сданном на попечение государства, рассказывали об этом но с сомнением. Ну разум ещё, наверное, можно вернуть, но максимум что успел бы сделать юноша — научиться писать, читать и связно говорить. Не более. А ту какая-то машина для убийства.

А Наталья, гордо сидя на троне с лёгким недоумением размышляла над тем что случилось. Вот она под воздействием менталиста начинает погружаться в очередной кошмар, который вроде бы отступил, а буквально через пару минут появляется этот юноша, и всё вроде как покрывается пеплом, и уже не такое страшное, и она, опомнившись от наваждения, ловит его взгляд, и словно слышит голос, только не юношеский, чуть ломкий и высокий, а низкий словно рык зверя, который говорит ей: «Сейчас всё сделаем», и она сразу успокаивается. А он и правда мгновенно все разрешил, хотя для этого пришлось почти голыми руками убить настоящего гранда.

Она достала футляр с бабочкой, и не открывая посмотрела на произведение ювелирного искусства, снова спрятав в складки платья. Теперь, когда она узнала о роли Владимира в освобождении её от кошмаров, тогда, полтора года назад, стала понятна связь душ на тонком плане. Вроде бы такие связи постепенно разрушаются, но это если их не подновлять. А в свете последнего случая, их связь будет исчезать ещё лет пять. Зато стало понятно, откуда у неё временами столь чёткие и ясные картинки половых утех, когда она видит разных дам. Последнее было совершенно возмутительно потому что этот… там с какими-то девками, а она мучается… Наталья вздохнула и снова полезла за футляром с бабочкой.

Владимир недолго находился в одиночестве. Сразу подошли какие- то люди, втащившие его в разговор, о вещах в которых он не понимал ни капли. Какая-то политика по отношению к Великому Халифату, что-то про торговый маршрут к Индийской федерации, и тому подобная чушь.

— А вы что скажете по вопросу мира с пуштунскими племенами?

— Ну, где я, а где эти племена, товарищи. — Владимир усмехнулся. — Знаю только, что люди эти никогда ничего не делали, живя за счёт торгового маршрута, проходившего через них. Да и трудно что-то делать в тех горах. Разве что в долинах, но всё равно это не то сельское хозяйство, которое прокормит сколь-нибудь существенное население. Так что грабёж караванов их единственная возможность на пропитание. А какой мир может быть в таких условиях? Либо полная зачистка гор от всякого населения, либо пробивание кратчайшего маршрута к месту назначения, и полоса выжженной земли вокруг. Договариваться можно, когда есть какое-то правительство способное привести к подчинению все живущие там племена. А там что ни деревня — свой старейшина и свои дела. Попробуйте договориться по отдельности с каждым работником в артели и узнаете, чего будут стоить их обещания.

— А говорите, что не разбираетесь в политике. — Произнёс мужчина в форменном кителе Министерства Образования.

— Это не политика…

— Глеб Егорович. — подсказал чиновник.

— Это не политика Глеб Егорович. Это здравый смысл. Но к сожалению политика, не управляется здравым смыслом, а подчинена сиюминутным и часто противоречивым требованиям. А подчас и ещё менее рациональным течениям. Так что я предпочитаю более понятные материи. Физику, энергетику…

— Владимир Алексеевич. — К группе подошёл капитан егерей. — Вас просят…

— Товарищи, прошу простить, — Владимир развёл руками и пошёл вслед за посыльным.

Когда Владимир ушёл вслед за егерем, присутствующие повернулись к известному знатоку аппаратных игр министру Труда и трудовых отношений, Даниилу Ревако.

— Ну, что скажете, Даниил Матвеевич? — Глеб Егорович усмехнулся. — Как вам это младое племя?

— Главный вопрос, где такое готовят. — Министр труда задумчиво потёр челюсть — привычка оставшаяся у него с бурной юности проведённой в Новгородских подворотнях. — Держится уверено, словно каждый день по салонам, да кабинетам, но без подобострастия, будто не вьюнош малолетний, а седой генерал. Без подобострастия, но и без малейшего чванства, что у молодых да ранних заменяет разумную осторожность. То есть ровно, с уважением к сединам, но и себя не роняет. Скромное, уверенное достоинство. В сужениях ясен, прост и понятен словно пехотный штык, и также остёр, и глубок.

— А орден? — Спросил кто-то из стоявших вокруг.

— А что орден? — Удивился министр. — Здесь просто из всех щелей лезет боевая подготовка на уровне лучших инструкторов егерей, и Имперской Стражи. И орденок сей смотрится вполне естественно. А за сегодня, глядишь и ещё чего подвесят, да как бы не «Героя Империи» в золоте. Не пустяки ведь. Гранда завалил, да государя спас.

Глава 14