Солдат империи

Приказ по батальону вышел в 1856 году, и только в 1862 году изменили порядок приветствия офицеров нижними чинами, и не зависел он от того, несут солдаты что-либо в руках или нет. В приказе по Военному ведомству говорилось: «...с введением в войсках новой шапки всем без исключения нижним чинам отдавать честь старшим, не снимая шапок, а прикладывая руку к козырьку».

Но это еще когда будет, а пока солдат должен помнить твердо, когда снимать головной убор, а когда нет.

В 1856 году Тенгинский и Навагинский полки влились в состав 20-й дивизии, в нее же входили Куринский и Кабардинский пехотные полки, а в 19-ю дивизию — Крымский и Севастопольский.

Для солдат, однако, ничего не изменилось: большинство ротных и батальонных командиров остались прежними, горцы про-

должали защищаться, смело и решительно, а русскому человеку куда ни глянь — все те же горы и леса.

В 1857-1858 годах Кавказская война, казалось, действительно шла к концу. Часть полков, в том числе полки и 20-й дивизии, вели боевые действия на северных склонах Кавказских гор, проходили знакомыми лесными просеками и проложенными уже дорогами.

В новых станицах, что вырастали на месте разрушенных аулов или неподалеку от них, ставили деревянные церкви; сюда и ходили солдаты, сами по себе и с командою. Командиры и полковой священник строго следили за посещением нижними чинами церковных служб и соблюдением ими православных обрядов. Примером может служить приказ начальника бригады: «С настоящего Великого поста командирам блюсти строго, чтобы все воинские чины непременно чтобы говели со своими ротами, а бригадному священнику предписываю по окончании Великого поста представить списки поротно всех воинских чинов с их женами, делая отметки против не исполнивших по каким-либо Законным причинам».

Насколько мне известно, Иван Арефьев с детства был человеком глубоко верующим, поэтому нет никаких оснований полагать, что мог он уклоняться от присутствия на церковной службе и нарушать иные православные традиции. Так что появление упомянутого приказа для него ничего не меняло.

В 1857 году во главе объединенных сил 20-й и 21-й пехотных и гренадерской дивизий поставили генерала Евдокимова, бывшего начальника 2-й бригады 19-й дивизии. Полки продвигались теперь в самые отдаленные, дикие места Чечни; поднимались солдаты на горные склоны, высотою до сотен саженей, спускались в ущелья, перебирались через горные потоки, используя веревки и подручные средства, и снова врубались в густые заросли орешника.

К началу 1859 года, после поражения в Аргунском ущелье и Малой Чечне, войска Шамиля отошли к аулу Ведень. Во второй половине марта аул атаковали батальоны Тенгинского и Навагин-ского полков вместе с другими частями.

К тому времени носил уже Иван над обшлагом полукафтана и шинели нашивку желтой гарусной тесьмы — «за беспорочную выслугу» шести лет и одну узкую ефрейторскую нашивку поперек погон. Сам теперь мог кого угодно научить и штыковому бою, и прицельной стрельбе, и немалым хитростям горной войны, и некоторым солдатским премудростям. Не стыло уже сердце, когда сходился врукопашную, однако помирать не торопился, на рожон без причины не лез.

И когда дана была команда их роте к штурму чеченской крепости, перекрестился, без промедления поднялся и беглым шагом пошел вперед под пули.

Две недели отчаянно защищались воины Шамиля; чужих не щадили и себя в том бою не жалели. Убитых и раненых, пока не кончилось сражение, никто не считал.

Две недели атаковали аул русские роты... Когда закончился последний бой, понял Иван, что сидит у разбитой каменной стены, на коленях ружье с погнутым дулом и разбитым в щепы прикладом, кафтан и рубаха разорваны в лоскуты, шинели и мохнатой шапки на нем вовсе нет; голова, руки, грудь — все в присохших уже кровавых корках, болят кости, саднит кожа. Вроде, даже и не ранен — видно, и сейчас хранил его Бог.

Перед глазами все стояли отблески пожаров на шашках горцев да на отточенном на вершок жале собственного штыка. Здесь, наверху, стало уже тихо, а где-то внизу еще слышались крики и выстрелы — это Шамиль с последними защитниками крепости, большей частью раненными, прорывался на восток, в дагестанские горы.

В конце лета 1859 года, в августе, солдаты Ширванского и Апшеронского полков 21-й дивизии штурмовали отвесные скалы горы Гуниб, где находился Шамиль и около шести сотен его воинов. Сдался Шамиль.

Приказ генерала Барятинского, руководившего операцией, через несколько дней после последнего боя был зачитан в частях 20-й дивизии; в нем говорилось: «Шамиль взят, поздравляю Кавказскую армию».

Иван Арефьев вместе с другими тогда, в сентябре 1859 года, встретил эти слова громким «ура!».