Солдат империи

В летние месяцы проводились не только стрельбы и марши, чему уделялось, конечно, основное внимание, но не оставлял Иван обучения молодых рекрутов уставным отношениям, в том числе, общению с начальством — безбоязненному и в то же время почтительному. Тренировал в правильном титуловании и отдании чести, учил краткости и вразумительности ответов, в частности требовал следовать и таким рекомендациям: «...при ответах, не всегда можно прибавлять титул, например, на вопрос: какая восьмая Заповедь — пусть отвечают “не укради”, не добавляя титула, иначе выйдет: “не укради, Ваше Благородие!...” ...Во время Святой пасхи, если начальник приветствует словами: “Христос Воскрес”, то при ответе нельзя добавлять титула, нельзя отвечать: “Воистину Воскрес, ваше Благородие”...»

Теперь в обязанности унтер-офицера входила также задача учить солдат извиняться за неловкий поступок перед товарищами, перед начальством — и такие вот появились новшества...

В практических наставлениях дядьке говорилось: «...при столь великих его обязанностях, и усердие его должно быть велико, а любовь и преданность делу — безграничны. Тогда он будет вполне достоин важного своего назначения и почетного звания — “дядька”».

Жаркое лето катилось к концу...

В соответствии с приказом по Военному округу «О принятии мер против холеры и лихорадки» врачи и офицеры строже наблюдали за состоянием здоровья солдат, неоднократно инструктировали их в части гигиены и употребления местной пищи, проверяли качество воды. Казалось, все обошлось, но когда вернулись в город, несколько человек все-таки заболели; в госпитале, конечно, их лечили, но фельдфебель из соседней роты, ровесник и давний знакомый Ивана, все же умер.

Хоронили его на Кирилло-Мефодиевском военном кладбище, расположено оно было по правой стороне почтовой дороги на Чу-гуев, сразу за городской чертой. Отпевали покойного в кладбищенской Кирилло-Мефодиевской церкви, что стояла там же, на Петинской улице. Выстроили почетный караул, отдали воинские почести, гроб опускали в могилу под залпы салюта.

Задумался Иван о судьбе человеческой, о службе, о товарищах своих, которых на этом свете он уже никогда не встретит.

Конечно, в полку, в батальоне и раньше болели, умирали солдаты, но те, кто к началу семидесятых отслужил по двадцать и более лет, добровольно при этом отказавшись от отставки, оставались людьми крепкими, ни на какие хвори не жаловались. Если, по счастью, не были ранены и контужены, то железной закалки становились эти «старики», про таких говорили: и бревном не убьешь. А вот подишь ты, сгубила все же лихоманка.

Раньше Иван о смерти не вспоминал, для солдата это последнее дело. Сейчас впервые задумался: давно уж пятый десяток разменял, чего только не повидал, а много ли еще ему осталось...

Согласно приказу по Военному округу (а вышел он незадолго до означенных событий), в 1873 году вводилась в войсках новая форма — однобортный солдатский мундир; вместе с тем появились и новые правила ношения обмундирования, например, поясные ремни нижних чинов должны теперь «закрывать нижнюю пуговицу мундира». Поступили в армию и головные уборы нового образца.

Внешнему виду нижних чинов вообще уделялось очень серьез -ное внимание, не только на смотрах, но и когда находились они в краткосрочных отлучках или отпусках. К примеру, в приказе Начальника Местных войск округа, в котором отмечается поведение рядового, не отдавшего генералу честь, отдельно подчеркивается: «...неряшливый вид этого рядового, неуклюжесть и ответы его изобличали не солдата, означающего свое достоинство, а мужика, только что взятого от сохи, хотя на службе с 1871 года...»

После того как приказ зачитали в войсках, выяснилось, что унтер-офицер, в чьем непосредственном подчинении служил провинившийся, ранее сам подвергался дисциплинарному взысканию за пьянство; после этого случая следующим приказом он был разжалован в рядовые.

Новшества коснулись и финансового обеспечения армейских чинов: увеличилось денежное содержание унтер-офицеров, без дополнительного оклада жалованья выплачивалось им теперь в год до 60 рублей. Для сравнения отметим, что оклады командиров батальона и полка достигали по новому положению соответственно 450 и 750 рублей в год.

Прошли в служебной суете ноябрь и декабрь, 1 января 1874 года Государь Александр II утвердил Устав о воинской повинности, который положил конец общинному ее характеру, воинская повинность стала теперь личной.

Это, однако — что касается дел государственных. Но 1 января того же, 1874 года стало значимым и лично для моего прадеда — истекло третье трехлетие сверхсрочной его службы.

Порядку увольнения от службы отводились специальные статьи Свода Военных постановлений, относительно сроков увольнения в отставку еще в 1868 году было повелено:

«а) сроки к выслуге на увольнение в отпуски и в отставку рассчитывались... к 1 января..., всем поступившим до 1 марта, считать начало службы с 1 января...