Солдат. Истина всегда одна

– Сейчас поймешь, – Ваня запрыгнул в кузов и принялся резать кинжалом путы на врачихах.

Елистратова растерянно прошептала.

– Вы кто? – а потом ахнула и сквозь слезы запричитала: – Ванечка, мой Ванечка! Я знала, знала, что увижу тебя еще!

– Есе много девка, – флегматично заметил Петруха. – Мосет холосо, мосет плохо, моя не снает…

– И что теперь будем делать? – Синицына окинула освобожденных медичек неожиданно недружелюбным взглядом. – Что мы с ними будем делать?

Ваня вздохнул:

– Что будем делать? Придумаем, что делать…

Глава 20

Для того, чтобы ответить на вопрос: что делать, пришлось много думать.

Первым делом Ваня отогнал машины в лес, поручил Варваре и Петрухе накормить медиков, а сам отошел в сторонку, присел на пенек и крепко задумался.

Медицинские работники крепко спутали планы. Сравнительно безопасный вояж с эсэсовцем сменился на…

– На полную жопу он сменился… – зло буркнул Иван себе под нос и развернул карту.

Вариант выбраться из зоны активных боевых действий пешком, пришлось отбросить сразу. Вокруг простирались сплошные болота, а к месту перехода фронта пришлось бы топать не меньше сотни километров. Что такое стокилометровый марш по бурелому и топям Ваня знал не понаслышке. И прекрасно знал, что женщины его не выдержат. Опять же, Варвара Сергеевна и остальные женщины выглядели очень истощенными, к тому же, немцы зачем-то сильно их избили.

– А если… – Иван отхлебнул из фляжки. – А если продолжить в том же духе? Я стану штурмбанфюрером Паулем Шмитцем, почему нет? А Синицына останется жандармом, а Петруха… твою же мать!!! Никем кроме пленного он стать не может…

В голову ничего толкового не приходило. Ваня недолго помучался и позвал на помощь Варвару.

Подсказка последовала немедленно, Варвара уверенно заявила:

– В чем проблемы? Так и повезем дальше пленных под видом жандармов, только на грузовике. Петю тоже сделаем пленным. Сколько-нибудь проскочим, а дальше видно будет.

Ваня с уважением посмотрел на Синицыну. Такое простое решение ему не приходило в голову.

– Спасибо. Наверное, так и сделаем. Как женщины?

– Да что с ними станется… – нарочито оптимистично отмахнулась Варвара. – Все равно дальше поедут, а не пойдут.

Иван уловил в ее голосе неприязнь и решил узнать в чем дело.

– Все нормально?

– А что не так? – летчица состроила недоуменную рожицу.

– Мне показалось…

– Все нормально, – улыбнулась Варвара и как бы невзначай накрыла ладошкой Ванину руку. – Просто… – она запнулась.

– Ревнуешь, – догадался Иван.

– Что? – бурно возмутилась Синицына. – Больно надо… – но потом слегка смутилась и призналась. – Немножко. Только не зазнавайся.

– Не буду, – послушно согласился Ваня. – Но ты тоже не зазнавайся.

Синицына прыснула:

– Первый класс, вторая четверть. Детский сад, какой-то. Ты знаком с этой… военврачом второго ранга? Мне показалось, что да. Было что-то с ней?

– Да ничего такого, – сознался Ваня. – Она в госпитале лечила меня. И издевалась. Вызывала к себе, заставляла раздеться и осматривала… подробно…

Синицына хихикнула:

– Я бы тоже… тебя осмотрела. Подробно. Вот только она меня красивей. И у нее эти большие… – летчица показала насколько грудь Елистратовой больше чем у нее.

Ваня слегка удивился такой раскованности советской молодежи, но потом вспомнил, что Синицына росла в Германии, которая всегда была впереди планеты всей в плане распущенности.

– Считаешь меня распущенной? – усмехнулась Варя и с вызовом добавила: – Блядь! А я еще и материться умею. Просто… просто я ненавижу ханжество! Весь этот бред: кодекс морали советской молодежи и прочую хрень. Я всегда беру от жизни что сама захочу!

Ответить Ваня не успел. Разговор прервала подошедшая Варвара Сергеевна. Выглядела она сильно уставшей, разбитая, распухшая губа и синяк под глазом сильно портили лицо, но, все равно, у Ивана екнуло сердце и вспыхнуло желание.

– Красноармеец Куприн, нам надо поговорить… – строго сообщила она, исподлобья глянув на Синицыну.

Та наградила ее точно таким же неприязненным взглядом и ушла.

Елистратова присела рядышком, помолчала и тихо спросила:

– Как все это понимать, Ваня? Почему ты в немецкой форме, откуда знаешь немецкий язык и как здесь оказался? И кто твой товарищ?

– Пришлось, – сухо ответил Иван. – Штрафная рота погибла, остались только мы с Петровым. Пытаемся выйти из окружения. Немецкая форма – потому что так быстрей и удобней. Товарищ – советская летчица. Была сбита, я ее освободил из плена. Немецкий язык – хорошо учился в школе.

– Летчица? – удивленно протянула Елистратова. – Надо же… я ее приняла за мужчину. Но…

– Вы что-то имеете против, товарищ военврач второго ранга? – резко перебил ее Иван.

– Как вы со мной разговариваете, красноармеец! – вскинулась Елистратова. – Вам напомнить о субординации?

– А мне вам напомнить о положении, в котором мы находимся? – отрезал Ваня. – Я не против, берите командование на себя. Ну? Вперед, принимайте командование.

Да, к Елистратовой его все еще сильно тянуло, но миндальничать с ней он не собирался. В том числе из-за того, что она устраивала с ним в госпитале.

Варвара Сергеевна резко сникла и примирительно шепнула: