Солдат королевы

— Энто что, вот говорят, что она любовница этого самого Валтасара и хотела ему нашу Твердыню на блюдечке с голубой каемочкой преподнести в день свадьбы!

— Тю… Да хто ж такое говорит! Струсила она просто, сбежать хотела, бросив страну на поругание недругам. Хорошо раскусили вовремя ее, змеюку подколодную!

— Твоя правда!

— А все же при ней добро было…

— Добро то добро, тильки дворянам, да прочим богачам, а нам трудовому народу дыхнуть нечем было…

— Да… Теперь, братцы заживем!

Услышав такие разговоры на площади, Одиссей стиснув зубы хотел бросится на обидчиков своей королевы, но твердая рука Алкасара легла ему на плечо, не дав наделать глупостей. Они смешались с толпой и подошли к небольшой палатке, около которой их уже ждали Зуб и Суворов.

— Почему ты не дал мне вступиться за честь моей королевы, — гневно сверкнув глазами зло прошипел карлик, — я убил бы их всех. Они не достойны дышать!

— Виктории ты так мало чем поможешь… Мы полезны будем ей, когда будем на свободе, а не за решеткой. Тем более это люди без чести и достоинства… Что их слушать?

Одиссей отвернулся, тяжело вздохнув.

— Так что там говорили? — Зуб внимательно поглядел на колдуна. — Мы стояли тут в отдалении ничего не было слышно… Такой гам!

— Да, что объявил глашатай? — поддержал благородного разбойника Суворов.

— Викторию завтра в полдень казнят…

Затихли, переваривая услышанное. Зуб тяжело задышал, готовый хоть сейчас объявить войну всему королевству, пойти битвой на всю гвардию, лишь бы вызволить королеву. Александр задумчиво протер очки и сунул их обратно в карман. Сейчас не до них.

— И что же делать?

— Надо придумывать план побега… — поигрывая темляком сабли проговрил, как будто про себя Алкасар.

— Какого побега? — поднял на него глаза Одиссей.

— Мы выкрадем Викторию до полудня, до времени ее казни! — уверенно заявил колдун. — У меня есть идея!

* * *

Ночь… На темно-синем небе сияет пронзительно желтый диск луны. На стенах Твердыни тихо перекликаются часовые. Рур спит долгим уморенным сном трудового дня. Завтра почти что государственный праздник. Казнят королеву! Даже самые трудолюбивые из граждан откладывают свои дела до следующего дня, собираются, готовятся, будто на гастроли заезжего цирка-шапито. Спит Рур. Спит и сапожник, и землекоп и сборщик податей. Завтра большой день.

Только один человек в эту ночь не спит. Редгорд… Старейшина беспокойно смотрит в окно и задумчиво курит трубку, пуская колечки в потолок. Он ждет…

Наконец, у главных ворот застучали копыта. Послышалось громкое фыркание лошадей. Оклик стражи. Установленный пароль сказан, и ворота призывно разъезжаются в стороны. Помнится при Эдварде и его дочке въезд в Твердыню после десяти вечера был запрещен, но это указ Редгорд отменил. Как и сделает много чего другого, только бы поскорее все бы позабыли о временах прошлого.

По галлерее шагали, громко топая каблуками подкованных сапог. Дверь в покои старейшины заскрипела и открылась. На пороге стоял приезжий в темном плаще с глубоким капюшон, скрывающим лицо. В темноте комнаты эта фигура выглядела устрашающе.

Редгорд склонился в поклоне перед неизвестным. Долго не поднимал головы, демонстрируя свою преданность этому человеку.

— Ну здравствуй, старейшина, — сильные уверенные руки, украшенные дорогими перстнями откинули плащ и перед Редгордом появился молодой князь Валтасар, — вижу уже успел новое местечко себе подобрать?

— Как видите, ваше Величество…

— Полноте тебе, я еще пока не король, но до этого мне осталось, как я понимаю, совсем недолго?

— Да, — Редгорд наконец-то разогнулся и посмотрел в белесые глаза князя, — я выполнил наш договор. Королева Виктория завтра в полдень будет казнена!

— Оооо… — протянул Валтасар. — Это пожалуй замечательная новость, — как полноправный хозяин прошелся по комнате, налил себе из графина дорого южного вина, слегка пригубил. Улыбнулся, — и как же примет смерть первая и единственная королева Рура? Наверно ей отрубят голову? Моя практика показывает, что многие предатели так любят мстить своим бывшим владыкам.

— По древней традиции, ваше Величество, самые отъявленные и злые преступники принимают у нас в Твердыне смерть на Башне. Она будет повешена.

— Прекрасно! — Валтасар улыбнулся. Отставил бокал и резко схватил старейшину за грудки, притянул сильным движением к себе. Моментально выхватил нож и приставил к горлу Редгорда. Тот было дернулся, но тонкая шея встретившись с холодной сталью стала кровоточить. Старейшина замер.

— Господин, — залепетал он, — это что? Я же все исполнил, как вы и велели… За что?? Не надо… Прошу вас…

— Все говоришь сделал? — зло прорычал Валтасар, нажав слегка на лезвие, от чего кожа тут же всбухла порезом, и кровь пошла сильнее. — А знаешь ли ты, что завтра королеву попытаются освободить? А? Перед самой казнью? Знаешь ли ты, пес, что прямо перед твоим крючковатым носом созрел заговор, о котором ты ни сном ни духом? Отвечай!

Князь со всего маху рубанул Редгорджа ножом по руке и отбросил одной рукой к стене. Старейшина пролетел половину комнаты, задел столик с вином, больно ударился об угол.