Солдат… не спрашивай!

 – Позвольте мадемуазель!  – не иначе поручик Яковлев подключился к спасательной операции, в полку среди офицеров у него устойчивая слава первого ловеласа и дамского угодника. "Трах-трах-трах-трах", удары сыплются в ответ, барышня разгневалась не на шутку, досталось и поручику за компанию с нижними чинами.

 – Во зла экая, ровно собака, Ляксандр тащщи другу девку давай, эта не гожа, деретси!  – доносятся снизу иронические смешки и подначки солдат.

Вторым номером вытаскивают худенькую девушку одетую хоть и по "господски" но заметно скромнее. На вопросы Александра о самочувствии она отвечает односложно, вероятно это гувернантка, француженка или немка, русский язык понимает плохо, говорит на нем еще хуже. И ее тоже бережно передают вниз в руки остальных нижних чинов. Между тем ее хозяйка уже пришла наконец в себя, извиняется и просит вытащить еще кухарку Матрену и какого-то неведомого зверя Шарика. С собакой они управились быстро, болонка сама впилась зубами в обшлаг рукава гришиного мундира, как только он в очередной раз полез рукой внутрь, так ее и выволокли наружу. Визжаший бело-серый комок шерсти, словно мячик Гриша перебросил в подставленные руки гувернантки. С Матреной дело обстояло иначе, пришлось немало повозится…

 – Федор, давай ныряй вовнутрь, подашь ее нам сюда, мне не развернуться там, а ты сможешь!  – распорядился Александр и сам помог сослуживцу опуститься в недра кареты.

 – Ну почто возишься с бабой, тебя послали тащщить вверх ея, а не тараканить!  – торопит посланца потерявший терпение Григорий.

 – Сам сперва попробуй! Оне башкой вниз туточки лежат!  – глухо точно из бочки, доноситься изнутри.

 – Не поломалась ли она часом? Голова, руки, ноги, ребра в порядке?

 – Не-а цела вроде, тока тяжелуща зараза, пудов на семь, али восемь тянет. Лександр Васильич, не развернуть мне ея, мочи нет!

 – Тогда ноги наверх подавай!  – командует Александр, и вскоре в проеме двери появляются сперва грязные голые пятки, а затем и остальные части могучего женского тела. Его обладательница поминутно стонет: "Ой милые, ой, смертушка, моя, ой помираю! Ой полегче родимые!"

К великому сожалению нашего Сашки эта мощная бабенка, мало что вверх ногами извлекается, так еще и ее платье системы "сарафан" зацепилось подолом, за что-то там внутри кареты, равно как и нижняя рубашка, а другого нижнего белья в народе в ту далекую пору не носили… Быстро возле опрокинутого экипажа собралась целая толпа солдат, привлеченная невиданным редким зрелищем.

 – Вот энто жопа, нешто таки бывают! Не иначе на барских харчах отъеласи? Гришка, Сашка вертайте ее, надо для порядку сиськи глянуть и передок!  – настойчиво требуют соскучившиеся по бабам воины,  – Во Матрена попа едрена, едрить ее в кочерыжку скоко добра!

 – Ого-го! С такой спать – и перины не нать!  – острит мелкий солдатик, записной "штатный" весельчак из третьей роты, а народу вокруг все прибывает – на дороге возле экипажа уже не протолкнуться, вот уже и второй батальон показался. Все спешат словно на пожар, когда еще такое представление увидишь, люди в серых шинелях стриптизом явно не избалован.

 – Она тя Ефим поди заспит, задавит пузом як кутенка, али утопнешь в эдаких телесах?  – подначиваю его остальные, бесплатный цирк да и только.

 – Смирна-а-а!  – неожиданно, точно из пушки, раздался могучий бас. В момент смолкли смешки и прибаутки, нижние чины заученно замерли на месте. Театр закончился, на сцене появилось наконец начальство в лице командира первого батальона.

С точки зрения устава происходящее выглядело жутким нарушением, нет даже глумлением. Поручик, напрочь забывший о своих служебных обязанностях, под ручку с какими-то девками, солдаты беспорядочно толпятся на дороге и смеются, а там вверху точно знамя гордо реет та часть женского тела, которую обычно прикрывают юбками.

 – Яковлев!!! Господин поручик, извольте доложить, что это за б…? Барышни…  – едва успел ввернуть нужное словечко капитан разглядев наконец с кем имеет дело. Кто этих девиц разберет, может генеральская дочка попалась, или еще какая знатная особа? Не судите читатель его строго, когда человек всю жизнь начиная с 10 лет живет в казарме, он матом не просто разговаривает, а скорее даже думает и по другому выражать свои мысли не может. Александру довелось встречаться в жизни с одним таким экземпляром, тот правда был уже полковником, но в наше время чинопроизводство идет быстрее чем двести лет назад, обычное явление во все времена и во всех армиях. Так и этот старый служака, сколько уж раз попадал впросак, иной раз и хочется ему комплимент молодой прелестнице сказать, а выходит, как всегда на плацу… Поручик между тем сумел наконец преодолеть узы женских чар и немедленно доложил о происшествии, так мол и так – но нижние чины первой роты не виноваты.