Солдат… не спрашивай!

Издалека легкий летний ветер доносит бравурную маршевую музыку пополам с обворожительным ароматом луговых трав, французская пехота неспешно, медленным шагом идет на штурм укреплений с оркестрами и развернутыми знаменами, как на параде. Если там конечно есть кого "штурмовать", вроде ничего кроме редких ружейных выстрелов пока не слышно в ответ на наглые действия врага. Все остальные мелкие батареи уже давно подавлены – возились только с ванькиной пушкой, там никто не заморачивался окопами, надеялись отсидеться за естественными препятствиями, многие из них французы снесли буквально одним залпом, одной серией накрыли и все. Увы, Ермолов может быть и хороший генерал, но пока – весьма посредственных артиллерист, Сенармон поставил ему сегодня и шах и мат. У Александра сразу же появилось желание хоть совсем немного, но испортить, тем ребятам внизу намечающийся блестящий праздник. Винтовка уже застоялась в чехле так и просится в дело, он мог бы уложить еще нескольких обладателей эполет и роскошных мундиров, но только…

Смысла нет, сражение сегодня уже полностью проиграли и пара-тройка метких выстрелов ничего не решают, надо теперь прикидывать, как убраться отсюда с минимальными потерями и рисками. Первая и главная проблема – транспорт, на руках столько раненых они с собой унести они не смогут, а ведь тащить их придется далеко – к ближайшей переправе через Прегель как минимум, если не дальше.

 – Федька, там в поле возле редута лошадь ходит, похоже отбившаяся от бригадных, поди попробуй ее поймать!  – отправляет он наиболее расторопного и быстрого помощника.

Через час посланный возвращается обратно с "тягловой силой", передок чудом уцелел при обстреле, хоть и превращен осколками в настоящее решето, но как на него поместить столько народу? Приходится импровизировать, благо плотники свои есть, из обломков лафета и зарядных ящиков удается сколотить нечто вроде настила. Григорий собирался было перед уходом прочитать над павшими соратниками молитву, но унтер-офицер не дал, в поле внизу у подножия холма появились уже знакомые красно-белые уланы, и встречаться с ними у него не было ни малейшего желания. Следовало убираться отсюда как можно быстрее, пока беспечный враг не опомнился и не кинулся вслед добивать.

…………………………………………………

Тяжек путь для отступающих, разбитая армия нестройными толпами медленно ползет к Прегелю, чтобы оградить там себя от дальнейший покушений неприятеля. Один из очевидцев вспоминал: "Не забуду никогда тяжелой ночи, сменившей тот кровавый день. Арьергард наш измученный десяти суточными битвами и ошеломленный последним ударом, разразившемся на нем, более чем на других войсках, прикрывал беспорядочное отступление… Физические силы наши гнулись под гнетом трудов, нераздельных со службой передовой стражи, пехота едва тащила ноги, всадники же дремали, шатаясь на конях".

До переправы они добрались уже в сумерках. К великому удивлению Александра понтонный мост оказался на месте, не иначе "сильно умным" понтонерам после Фридланда прописали живительных, ну этих самых… Минут десять ушло на объяснение с караулом, выручила весьма полезная бумага, которой штабс-капитан Денисов некогда снабдил Сашку, направляя его в разведку. А то так бы пришлось ждать до утра, пока явится очередное "их благородие" и чего-то там соизволит разрешить, ну и часы пришлось отдать этим вымогателям заодно – не подмажешь, не поедешь, так уж в России заведено…

В это день, а точнее ночь впервые за долгие годы Александр сорвался и потерял над собой контроль, уж слишком много пришлось вынести за последнее время, враги не убили и не покалечили его в кровопролитных боях, а вот конфликт со "своими" недругами добил "железобетонную" прежде психику окончательно.

Едва решили немного отдохнуть и посидеть, они отмотали уже верст двадцать-двадцать пять, не считая дневных приключений, как началось… Только Сашка отвернулся на минуту в сторону, как подлетает к ним некий холеный и упитанный солдатик, по виду из денщиков старших офицеров и начинает деловито, точно свою, выпрягать из передка лошадь. Опешивший от такой наглости, Александр не придумал ничего лучшего, как кольнуть слегка ворюгу концом кортика в круглую, чисто бабскую задницу, которую тот неосмотрительно выставил егерям на обозрение.

 – А-а-а!!! Б…!!! Ты почто унтер борзеешь!? На каторгу захотел!

 – Вроде как конокрадов туда отправляют или уже нет?  – сдерживая приступ бешенства ласково осведомился Сашка, поигрывая оружием в руке.

 – Это наша лошадь, пега с подпалинкой и звезда белая во лбу! Ты знашь кто я, шкура казенная??? Да я у самого…

Какую конкретно часть тела у некоего загадочного "самого" данный господин лижет Александр так и не узнал, подскочивший Григорий с ходу врезал генеральскому холую в ухо и тот унесся прочь, оглашая на ходу ночной лес жалобными воплями и угрозами.