Солдат не спрашивай

— А что, если им кто-нибудь скажет, — наклонился ко мне Падма, — что Там Олин, журналист, готовивший репортажи о кампании на Сент-Мари, находится здесь инкогнито?

Я посмотрел на него с волчьей угрюмостью:

— Неужели ваши принципы позволили бы вам сделать такое?

— Нас неверно понимают, — холодно произнес Падма. — Мы нанимаем солдат сражаться на нашей стороне не из-за какой-то этической заповеди, но просто потому, что, если мы прямо окажемся втянутыми в конфликты, мы лишимся нашей эмоциональной перспективы.

Во мне уже не осталось страха, только тяжелое чувство опустошенности.

— Что ж, давайте, зовите их, — пробормотал я.

Странные светло-карие глаза Падмы внимательно следили за мной сквозь пелену дождя.

— Для этого мне не нужно было бы приезжать сюда самому.

— Так почему вы сюда приехали? — Слова словно наждаком драли мне горло, — Почему я так волную вас, экзотов?

— Нас волнует каждый индивидуум, — произнес Падма. — Но более всего мы заботимся о расе в целом. И вы по-прежнему представляете для нее опасность. Вы непризнанный идеалист, Там, притом нацеленный на разрушение. Существует закон сохранения энергии в общей системе причинно-следственных связей, как, впрочем, и в любой другой науке. Ваша ориентированность на разрушение была несколько ослаблена на Сент-Мари. Что будет, если эта потребность обернется внутрь, на вас, или окажется нацеленной вовне, на всю расу?

Я рассмеялся и сам поразился хриплости своего смеха.

— И что вы собираетесь с этим делать?

— Показать, что нож, который у вас в руке, может порезать как того, на кого он направлен, так и держащую его руку. У меня есть для вас новости, Там. Кенси Грэйм убит.

— Убит? — Дождь, казалось, вдруг загрохотал вокруг меня с ужасной силой, и стоянка покачнулась и поплыла из-под ног.

— Его застрелили трое членов Голубого фронта пять дней назад в Бловене.

— Убит, — прошептал я. — За что?

— Война закончилась, — объяснил Падма. — А смерть Джэймтона и капитуляция войск квакеров без начала военных действий, которые могли бы нанести урон местным жителям, оставили их весьма положительно настроенными по отношению к нашим войскам. Таким образом Голубой фронт обнаружил, что он оказался еще дальше от власти. Убив Грэйма, они надеялись спровоцировать его войска на жестокости в отношении гражданского населения. Тогда правительство Сент-Мари приказало бы войскам вернуться по домам и оказалось бы беззащитным перед возможным мятежом Голубого фронта.

Я тупо смотрел на него.

— Все вещи взаимосвязаны между собой, — продолжил Падма. — Кенси предстояло последнее повышение в звании с назначением в штаб и возвращение на Мару или Культис. Он и его брат Ян до конца жизни оказались бы вдали от войн. Но из-за смерти Джэймтона, позволившей его войскам капитулировать без военных действий, возникла ситуация, которая привела к тому, что Голубой фронт убил Кенси. Если вы и Джэймтон не оказались бы втянуты в конфликт на Сент-Мари и Джэймтон не победил бы, Кенси был бы сегодня жив. Так показывают наши вычисления.

— Джэймтон и я? — У меня снова пересохло в горле, а дождь неожиданно хлынул еще сильнее.

— Да, — подтвердил Падма. — Вы оказались тем роковым фактором, который помог Джэймтону принять решение.

— Я помог ему? Я?!

— Он видел вас насквозь, — продолжил Падма. — Он смог разглядеть, что под этой мстительной, разрушительной оболочкой, которую вы считали своей истинной натурой, есть созидательное начало, которое столь глубоко запрятано, что даже ваш дядя не смог полностью уничтожить его.

Дождь по-прежнему грохотал вокруг нас. Но каждое слово Падмы ясно доносилось до меня.

— Я вам не верю! — заорал я. — Не верю!

— Я вам уже говорил, — вздохнул Падма. — Вы недооценили эволюционное превосходство наших осколочных культур. Вера Джэймтона не из тех, что может быть поколеблена воздействием извне. Если бы вы действительно были похожи на вашего дядю Матиаса, то он просто не стал бы вас слушать. Он просто отринул бы вас как бездушного человека. В действительности он считал вас человеком одержимым, говорившим, как он сказал бы, голосом сатаны.

— Я этому не верю! — завопил я.

— Верите, — констатировал Падма, — У вас нет иного выбора, кроме как поверить в это. Только поэтому Джэймтон смог найти свое решение.

— Решение?

— Как человек он готов был умереть за свою веру. Но как командиру ему трудно было допустить, чтобы его солдаты погибли только поэтому, не имея другой важной цели. — Падма внимательно наблюдал за мной, и дождь на мгновение, казалось, перестал. — Но вы предложили ему то, в чем он увидел дьявольское искушение — сохранить жизнь, если он откажется от своей веры и своих людей, чтобы избежать конфликта, который может закончиться их общей смертью.

— Что за сумасшедшая мысль? — спросил я.

Внутри церкви молитвы прекратились, и один-единственный сильный, низкий голос начал погребальную службу.