Солдат не спрашивай

…И четверть всех наличных сил —
Дорсайский батальон —
В неравный с гельмутцами бой
Послал вперед Рошмон.
Товарищ, только погляди:
Куда ни кинешь взгляд —
Те, кто Рошмону угрожал,
Бегут или лежат.
Как смел Рошмон такой поклеп
На воинов возвесть?!
Да кто ж поверит, что Дорсай
За деньги продал честь?!
И вот, чтоб правда не всплыла
Внутри Рошмона стен,
Изменником объявлен был
И схвачен Жак Кретьен.
Командующий Арп Ван Дин
Вмешался в круговерть:
Дорсаец неподсуден вам.
Верните, или смерть!
Но лорды верили в гранит
Рошмона прочных стен,
И на рассвете вздернут был
Полковник Жак Кретьен.
И вот от стен, что на заре
Вздымались, как всегда,
К закату солнца в тот же день
Не стало и следа.
Взошла луна — стоял Рошмон,
И била жизнь ключом.
Зашла луна — он пеплом стал
И битым кирпичом.
Теперь любой, увидев здесь
Остатки прочных стен,
Узнает, как был отомщен
Полковник Жак Кретьен.
Пока мы живы и сильны,
И жив Дорсай — наш дом,
Никто не вправе нас судить
Неправедным судом.
Так правда, ополчась на ложь,
Повергла в прах и тлен
Тех, кем однажды вздернут был
Полковник Жак Кретьен.

Песня закончилась. Снова наступила тишина — полная тишина. Чарли на трибуне пошевелился. Он сделал полшага вперед и скомандовал:

— Офицеры! С флангов и центра. Встаньте лицом к вашим людям!

Офицеры шагнули вперед, повернулись и промаршировали к месту напротив середины ряда, который они возглавляли, повернулись еще раз и замерли.

— Приготовьтесь стрелять.

Оружие в руках офицеров поднялось на уровень пояса, стволы были направлены на людей, стоявших прямо перед ними. У меня внезапно перехватило дыхание. Я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, как ни пытался. Я слышал о чем-то подобном, но никогда в это не верил и никогда не думал, что сам могу оказаться тому свидетелем. Краем глаза я мог видеть лицо Чарли ап Моргана, и это было лицо истинного дорсайца. Он снова заговорил.

— Была дана команда разойтись, — голос Чарли отдавался эхом над молчавшими людьми, — но не выполнена. Команда будет дана повторно, в соответствии с третьей статьей контракта профессионального солдата. Офицеры откроют огонь по каждому, кто откажется подчиниться.

По рядам пробежало нечто вроде легкого вздоха, за которым последовали щелчки предохранителей на оружии тех, кто находился в строю. Теперь они стояли лицом к лицу с офицерами — такими же солдатами, как они, и старыми друзьями. Но все они были профессионалами. Вряд ли они станут дожидаться расстрела, если до этого дойдет. Дыхание у меня теперь перехватило настолько, что я ощущал боль, словно что-то тяжелое, с острыми краями, давило мне на ребра. Нас могут расстрелять в течение каких-нибудь десяти секунд.

— Бригад-майор, — раздался ровный голос Чарли. — Распустите ваши войска.

Бригад-майор, который обернулся к Чарли, когда тот с ним заговорил, снова повернулся лицом к строю.

— Разой… — голос бригад-майора изменился по сравнению с тем, когда он отдавал эту команду в первый раз, не больше, чем голос Чарли, — …дись!

Строй распался. Ряды сразу же рассеялись, офицеры опустили оружие. Долго задерживаемое дыхание вырвалось из моих легких столь резко, что чуть не разорвало мне горло. Я повернулся к Чарли, но он уже спускался с трибуны, и лицо его было все так же невозмутимо, как и в течение последних нескольких минут. Мне пришлось почти бежать, чтобы перехватить его.

— Чарли! — Я протянул к нему руку.

Не останавливаясь, он повернулся и посмотрел на меня. Только сейчас я ощутил, насколько у меня был неважный вид. Я попытался рассмеяться.

— Слава богу, все кончилось, — сказал я.

— Кончилось? — Он покачал головой. — Ничего не кончилось, Том. Солдаты теперь будут голосовать. Это их право.

— Голосовать? — Какое-то мгновение это слово не имело для меня никакого смысла. Затем оно внезапно приобрело слишком много смысла, — Вы имеете в виду — они могут голосовать за то, чтобы двинуться на Бловен, или что-то в этом роде?

— Возможно, что-то в этом роде, — ответил он.

Я уставился на него.

— А потом? — спросил я, — Вы не можете… если они проголосуют за то, чтобы идти на Бловен, что вы станете делать?