Солдат, не спрашивай

— Они вдвоем могут полностью заменить меня, — проговорил он уже почти шепотом, — Теоретик и боевой командир. Единственный приказ, который я им оставил, — защищать Дорсай. И они защитили его именно так, как это сделал бы я, — вплоть до того, что они явились сюда в тот самый момент, когда я их ждал. Земля никогда не создаст войска, способные нанести дорсайцам поражение.

Голова кружилась все сильнее…

— …Почему? — услышал он голос де Кастриса.

Он оглянулся, пытаясь найти говорившего, и увидел перед собой худощавое лицо, обрамленное черными волосами с сединой на висках, расплывчатое, словно в тумане.

— Новым мирам пора обрести независимость, — ответил Клетус. — Они должны освободиться от альянса, от коалиции, от власти Земли и стать самостоятельными. Пришло время. И я сделал это.

— …из-за книг, которые ты хотел написать… — Голос де Кастриса постепенно исчезал, отдаваясь в ушах Клетуса грохотом морского прибоя.

— И это… тоже. — Клетус вцепился в край стола обеими руками, ему казалось, что пол вот-вот уйдет у него из-под ног. — Следующие шестнадцать томов будут посвящены тактике, которой смогут воспользоваться только новые поколения дорсайцев, и… бесполезной для обычных военных там, на Земле. Солдаты нового типа… с самообладанием… чувством долга… ум и тело…

Все пропало вокруг него…

…После того, что показалось ему бесконечными веками небытия, он вернулся к смутной реальности и обнаружил, что лежит на кровати. Молодой офицер с белыми нашивками врача, очевидно, только что наложил широкую повязку ему на грудь. За спиной врача стояли Мелисса и Мондар.

— Значит… я не умер? — произнес он таким тихим шепотом, что сам едва смог разобрать собственные слова.

— Дау выбрал для вас неудачное оружие, Клетус, — ответил Мондар. — Иглы, вызывающие состояние физического шока и коллапса, годятся для того, чтобы убить обычного человека, но не такого, как вы. Вы приучили свое тело автоматически подчиняться вашей воле. Вы будете жить, не так ли, доктор?

— Совершенно верно. — Офицер выпрямился и отошел от кровати. — Он должен был умереть в течение первых полутора минут после укола. Когда он миновал эту точку, его организму некуда было больше двигаться, кроме как к выздоровлению.

Он протянул Мелиссе баллончик с лекарством.

— Проследите, чтобы он побольше спал, — сказал он. — Идемте, посланник.

Фигуры двух мужчин исчезли из поля зрения Клетуса. Он услышал, как закрылась дверь. Мелисса села на стул и принялась прикреплять баллончик к правой руке Клетуса.

— Теперь ты свободна, — прошептал он ей. — Можешь лететь на Землю или куда захочешь. Теперь все кончено.

— Не разговаривай, — оборвала она его. — Все это чепуха. Если бы я хотела улететь, я бы сделала это сразу же после того, как ты заставил меня выйти за тебя замуж. Я бы придумала, как объяснить это отцу. Он бы поверил любым моим словам.

Клетус удивленно посмотрел на жену:

— Тогда почему ты не…

— Потому что я поняла: ты любишь меня, — ответила она. — Это все, что мне было нужно.

Он отрицательно покачал головой:

— Я сказал…

Мелисса наклонилась и поцеловала Клетуса, не дав ему договорить.

— Дурачок! Глупый мой гений… Ты думаешь, я обратила хоть какое-то внимание на то, что ты сказал?

Дорсай! (© Перевод К. Плешкова)

Курсант

Парень был не таким, как все.

Это он знал и сам. Он не однажды за свою короткую восемнадцатилетнюю жизнь слышал, как об этом говорили между собой старшие — мать, отец, дяди, офицеры в академии. Теперь, в одиночестве бродя по пустой зоне отдыха в долгих янтарных сумерках, прежде чем вернуться домой, он размышлял, в самом деле он так необычен — или предстает таким лишь в глазах других.

— Странный парень, — как-то отозвался о нем начальник академии в разговоре с офицером — преподавателем математики, — Никогда не знаешь, что у него на уме.

Сейчас дома его ждал торжественный ужин по случаю окончания учебы. Родные почти смирились с тем, что он все-таки откажется от своего назначения. Почему? Разве он когда-либо давал им повод для сомнений? Он принадлежал к чистокровным дорсайцам: мать — из рода Кенвиков, отец — из рода Грэймов; эти фамилии были столь древними, что их происхождение терялось в глубинах истории планеты. В его жилах текла кровь многих поколений профессиональных солдат, и ни единое пятнышко не замарало чести его предков-воинов. Он — первый в своем выпуске, его смелость неоспорима, репутация не запятнана.

Юноша подошел к ограде, отделявшей полосу препятствий от ям для прыжков, и облокотился на нее.

Что, если взглянуть на себя со стороны? Стройный восемнадцатилетний старший курсант — не слишком высокий и сильный для типичного дорсайца. Почти копия своего отца, такие же резкие, угловатые черты лица и прямой нос, только не такой крупный. Смуглая кожа, прямые, черные и слегка жесткие волосы — все как у типичного жителя планеты. Лишь его глаза, не имевшие определенного цвета — то серые, то зеленые, то голубые, в зависимости от настроения, — никогда прежде не встречались у его многочисленных предков. Неужели глаза могли стать причиной репутации странного парня?