Солдат по кличке Рекс

— Я уже думал, — сразу ответил Ларин. — Даже жалел, что не могу прийти к вам лично. Но когда узнал, что вы живы, решил действовать. Вот рапорт с просьбой перевести в разведку, — протянул он аккуратно сложенный листок.

— Руку, лейтенант! — улыбнулся Громов. — Принимайте командование первым взводом и… начинайте его комплектовать.

Еще трое суток капитан Громов мотался по частям и наконец смог доложить, что разведрота пополнена. Именно так он сказал, считая, что, если от подразделения остался хоть один человек, оно не создается заново, а пополняется. Полковник Сажин попросил показать новобранцев. Во главе первого взвода стоял лейтенант Ларин. Второй принял пока что долечивающийся младший лейтенант Седых (полковник прямо в палатке поздравил его с присвоением офицерского звания). На правом фланге третьего — коренастый лейтенант-сапер с соответствующей росту короткой фамилией Зуб.

Фронтовиков видно сразу. Их примерно четверть состава. Распределил ветеранов командир так: в каждом взводе, в каждом отделении несколько по-настоящему обстрелянных солдат. На них и будут равняться новобранцы.

— Мы всегда гордились разведчиками, — сказал полковник Сажин. — Своими успехами дивизия во многом обязана хорошей работе разведки. Уверен, так будет и дальше.

XV

— Придется штурмовать, — решил капитан Громов. — Если не выбьем немцев из этой проклятой конюшни, атака захлебнется. Местность открытая, конюшня хоть и разрушена, а дот получился непробиваемый. Словом, пойдут добровольцы.

Вся рота шагнула вперед.

— Спасибо. Другого не ожидал. Но рота — это много. Пойдут два взвода: первый и третий. Второй будет молотить по конюшне, не давая немцам высунуться. Лейтенант Ларин и лейтенант Зуб, ко мне!

Когда командиры взводов подошли к Громову, он отвел их в сторону и сказал:

— Одновременно с вами прямо в лоб на конюшню пойдет стрелковая рота капитана Лохмачева. Ваше дело — обеспечить фланги и присмотреться к людям. Для многих — это первый бой. За десять дней мы их кое-чему научили, но не мне вам говорить, что такое первый бой. Новобранцев расставьте так, чтобы рядом были «старички», и накажите им опекать молодых: ненавязчиво, так, чтобы не обидеть, но присматривать и помогать, где словом, а где и делом.

После короткой артподготовки взлетела ракета, и в атаку поднялась пехота. Когда до конюшни оставалось метров триста, заговорили немецкие пулеметы, а потом подключились и минометы. Ряды атакующих смешались: где разведчики, где автоматчики — не понять. Солдаты расползлись по пшеничному полю, используя каждую ложбинку, каждый бугорок. Лейтенант Ларин оказался рядом с капитаном Лохмачевым. Тот сидел среди осыпающихся колосьев и ругался самыми распоследними словами. Ларин подполз ближе, и… ему стало плохо. У капитана ниже колена была оторвана нога, но голень держалась. На одной коже. А капитан костерил разорвавшуюся рядом мину и пытался оторвать перебитую ногу.

— Чего уставился?! — побелевшими глазами зыркнул он на Ларина. — Нож есть? Режь! Как это не можешь?! Режь, говорю! — схватился он за пистолет.

Ларин взмахнул ножом, аккуратно отложил в сторону ногу, обутую в стоптанный сапог, перетянул ремнем бедро, взвалил Лохмачева на спину и пополз к своим. Где-то на краю поля сдал его санитарам — и снова к своему взводу. Метрах в сорока от конюшни засел в воронке, но его обнаружили и не давали высунуться. И вдруг голос: «Лейтенант, давайте сюда!» Оказывается, разведчики пробились к конюшне и заняли левый угол.

— Прикройте! — крикнул Ларин, выждал момент, вскочил, бросок — и вот он у своих.

Пять контратак предприняли фашисты на левый угол конюшни, но разведчики их отбили. А в тот момент, когда рота Лохмачева пошла на решительный штурм, поднялись и разведчики. Рукопашная была упорной, в какой-то момент инициатива перешла к немцам. Но тут подоспел Громов со вторым взводом.

Все, за фланг дивизии можно быть спокойным. Громов отвел разведчиков в тыл. А вскоре началась мощнейшая артподготовка. Почти час все стонало и дрожало от грохота пушек и воя «катюш». Потом над самой землей пронеслись штурмовики, а под ними волна за волной шли танки. Так начался знаменитый прорыв у деревни Вяжи, открывший путь на Орел.

Батальон капитана Маралова застрял у какой-то безымянной деревеньки. Три разбитых домика, колодец и сложенный из камней лабаз. Но все это на высотке, прикрытой глубоким рвом и противотанковыми ежами. В бинокль хорошо видно, что высотку держат закопанные по самые пушки «фердинанды». Как их достать? Илы и то не смогли поджечь.