Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном

В училище основной удар пришелся на кафедры основ марксизма-ленинизма, политэкономии и организации производства. Особенно пострадал бывший заведующий кафедрой организации производства Каценбоген, «разоблаченный» как космополит.

Заведующий кафедрой основ марксизма-ленинизма П. Н. Патрикеев, как писали в сохранившейся у меня газете «Бауманец» от 5 апреля 1949 года, говорил на заседании партгруппы этих кафедр следующее:

«Идеология космополитизма проникла и в СССР. Носителями ее оказались безродные космополиты, отщепенцы, буржуазные националисты, осуществляющие диверсионную деятельность на идеологическом фронте в области философии, драматургии, литературной критики и искусства. Космополиты протаскивали враждебную буржуазную идеологию, раболепствовали перед буржуазным Западом. Космополиты сознательно принижали все величие русского прошлого, все достижения науки и культуры Советского Союза. Выявлены космополиты и в области технических наук. Одной из форм космополитизма является преклонение перед буржуазной наукой, безыдейность, сползание на буржуазные позиции в преподавании, отрыв технических наук от политэкономии, от марксизма-ленинизма».

Досталось и заведующему кафедры Хейфецу – соавтору «порочного учебника» по курсу организации производства. Кого-то из работников кафедры обвинили в либерализме, кого-то – в притуплении бдительности. Вопрос о борьбе с космополитизмом был обсужден на всех кафедрах. Преподавателей обязали добиться политической остроты, указали, что лекции и семинарские занятия должны носить «характер боевой пропаганды, воинствующего большевизма, непримиримого с оппортунизмом, космополитизмом, преклонением перед иностранщиной».

Секретарь парткома

В 1950 году меня избрали секретарем парткома МВТУ.

Партийная организация МВТУ в 1950 году насчитывала 900 коммунистов. Из этого числа добрая половина – участники войны. Это была сложная организация. Кроме студентов в ее состав входил также большой отряд профессоров и преподавателей и около 150 рабочих – литейщиков, станочников, сварщиков.

Мы много работали. В ходу был так называемый «сталинский стиль» работы. Я начинал в 9 часов утра и домой уходил не ранее 11 часов вечера. Дважды в неделю заседал на бюро райкома партии. Бюро заканчивало работу иногда в 2–3 часа ночи, а то и в 4 часа утра, и нас развозили по домам на машине.

До моего избрания секретарем парткома был М. И. Воронин. Это было не лучшее время для профессорско-преподавательского состава. Его раздирали склоки и подозрения. Воронин, очень подозрительный человек, никому не верил, в каждом видел противника. Многих хороших преподавателей, деканов он выжил из МВТУ. К нам он попал как парторг ЦК ВКП(б). Тогда вопрос о парторге МВТУ решал ЦК. Это была не выборная должность: кого присылали парторгом ЦК, того и избирали секретарем парткома. Как же можно пойти против воли ЦК?

И вот – это был редкий случай! – в МВТУ им. Баумана Воронина не избрали секретарем парткома на второй срок – забаллотировали. Он парторг ЦК ВКП(б) – и его вдруг забаллотировали!

Когда после него пришел я, то меня уже не назначили парт оргом ЦК ВКП(б), потому что ЦК «обиделся» на МВТУ за провал Воронина. Нас лишили тогда этого почетного назначения.

Но беда заключалась в том, что вражда директора и бывшего парторга ЦК ВКП(б) разделила и коллектив МВТУ на два враждующих лагеря. Это очень мешало жизни и работе училища. Чтобы решить главную задачу МВТУ, которая заключалась в том, чтобы готовить кадры высококвалифицированных специалистов, патриотов своей страны, честных, порядочных людей, нужно было решать вторую – кроме первоклассных преподавателей иметь хороший моральный климат в коллективе.

Мне пришлось обе задачи решать параллельно. Передо мной встала очень сложная и на тот момент первоочередная задача – сплотить коллектив, улучшить в нем моральный климат, чтобы каждый человек мог отдать делу максимум того, на что он способен, – без оглядки, без опасения, что его накажут.

Это удалось сделать. Мы в парткоме никогда не принимали таких решений, которые унижали бы человека. Мы старались так работать с людьми, чтобы они чувствовали себя спокойно, уверенно. Да, кое-кто приходил в партком с некоторой дрожью. Но не потому, что их там накажут, а потому, что они понимали, что с них спросят за порученное дело, что им дадут какие-то задания, которые надо будет выполнять. Нам удалось тогда за короткий срок оздоровить атмосферу в МВТУ. Теперь все били в одну точку без понукания, без принуждения, без угроз. Осознанно и квалифицированно решали сложные задачи.

Партком никогда никого не заставлял и никого не наказывал. Мы просили. Если задача поставлена, приглашали в партком человека, от которого зависело ее решение, и задача решалась. Если кто-то считает, что роль парткома гипертрофирована, он не прав. Надо было жить в то время, чтобы понимать мотивы наших действий.