Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном

П. Е. Шелест: Состоялся пленум ЦК КПСС, на нем рассматривался вопрос «О положении на Ближнем Востоке»… На пленуме с резкой критикой о состоянии обороны страны, в том числе и обороны Москвы, выступил первый секретарь МГК КПСС Егорычев. Он говорил сущую правду, в том числе и в адрес Л. Брежнева как председателя Комитета обороны. Но кому из «политиков» она, эта критика, нравится?[8]

Т. П. Архипова[9]: Нам, отделу пропаганды МГК, в те дни было не до пленума – мы принимали делегацию Азербайджана во главе с первым секретарем ЦК КП Азербайджанской ССР Ахундовым, которая прибыла в Москву в рамках Дней республики в связи приближающимся 50-летием советской власти.

Ахундов в своем выступлении говорил, что москвичам повезло с таким первым секретарем горкома партии, и по-восточному цветисто и ярко разрисовал, какой мудрый у нас руководитель Николай Григорьевич Егорычев, как замечательно он выступил сегодня на пленуме. Все радостно аплодировали. Потом выступает Прасковья Алексеевна Воронина – первый секретарь Бауманского райкома партии, член бюро МГК. Она тоже человек эмоциональный, и она тоже поет дифирамбы: «Николай Григорьевич, как хорошо, как блестяще вы выступили, мы все гордимся…» Ну, все гордятся!

А. И. Вольский[10]: В первый день на пленуме ЦК его никто не критиковал. Более того, все, кто вечером приезжал с пленума, – а там делегатами были В. Я. Павлов и В. Ф. Промыслов как члены ЦК и Р. Ф. Дементьева и П. А. Воронина – кандидаты в члены ЦК, да и другие – все с восторгом говорили, как здорово выступил Егорычев! Как ему аплодировали!

В. И. Туровцев[11]: «В тот день по указанию второго секретаря МГК Павлова я должен был пойти на прием в польское посольство. На приеме ко мне подошел зам. председателя Комитета народного контроля СССР Георгий Васильевич Шикин:

– Ну, ты знаешь, как выступил сегодня на пленуме ваш Николай Григорьевич Егорычев. Какое блестящее выступление! Какая смелость в постановке вопроса! Какая глубина мысли! Я тебе скажу: сколько я переслушал партийных работников, но такого яркого выступления я не помню.

Я порадовался за своего руководителя.

С. Е. Егорычева: Мне было в тот день много звонков. Все звонили, поздравляли, говорили, как замечательно выступил Николай Григорьевич, как провожали его до места аплодисментами. Я немного успокоилась и даже пожалела, что накануне отговаривала его.

Но когда он поздно вечером пришел домой, настроение у него было явно не триумфатора. Он старался выглядеть спокойным, вошел, как всегда – приветливый, с улыбкой, но сердце мое было обмануть трудно.

Я все-таки рассказала ему о звонках, восторгах, поздравлениях. Он нахмурился и коротко бросил: «Не к добру все это».

Второй день работы пленума ЦК

На следующий день, 21 июня, когда я пришел на заседание пленума, я почувствовал, что отношение ко мне со стороны вчерашних слушателей переменилось.

Их обрабатывали всю ночь. Секретарь ЦК Д. Ф. Устинов принял упоминание о «не в меру ретивых исполнителях» идей Хрущева о вооружениях на свой счет. И он был недалек от истины. Его фамилия была в моем выступлении. Но в последний момент я и ее убрал.

Позже мне один из министров оборонной отрасли рассказал, что после моего выступления их всех собрал Устинов. «Дмитрий Федорович, – говорил он, – от злости просто на стенку бросался. Кричал: «Мы этого Егорычева в пыль сотрем!»…

Первым с критикой в мой адрес выступил Шараф Рашидов – первый секретарь ЦК КП Узбекской ССР. Он заявил: «Противовоздушная оборона Москвы начинается в Ташкенте»[12].

Я был неприятно поражен, сидел и думал: когда в 1941-м враг оказался у порога столицы, то вся полнота ответственности за оборону Москвы легла на плечи москвичей. Конечно, нам помогала вся страна, но ведь это я со своими товарищами, а не Рашидов сидели в окопчике у моста через канал с гранатами и бутылками, ожидая немецкие танки…

Вспомнил, когда в 1966 году в Ташкенте произошло землетрясение, я позвонил Рашидову, выразил ему соболезнования и сказал, что Москва безвозмездно построит в узбекской столице 170 тысяч квадратных метров жилья. Он много раз благодарил меня за это и говорил, что я теперь его родной брат…

За Рашидовым гурьбой пошли первые секретари: Горьковского обкома К. Ф. Катушев[13], ЦК КП Грузии В. П. Мжавана дзе[14] и ЦК КП Азербайджана В. Ю. Ахундов[15]. Они обвинили меня в некомпетентности. А. Э. Восс[16] из Латвии и Г. С. Золотухин[17] из Краснодарского края присоединились к мнению хулителей.

Только вклинившийся между ними первый секретарь Челябинского обкома партии Н. Н. Родионов[18] дал мне перевести дух да писатель А. Е. Корнейчук, который ни словом не отреагировал на мое выступление.