Солдат, сын солдата. Часы командарма

Яранцев подобрал поводья, и Арабула перешел на рысь. Яранцев понял, что погибает, — он никогда не думал, что ехать на рысях так ужасно. Сейчас этот чертов конь вытряхнет из него душу, селезенку, печенку, мозги... И еще понял Яранцев, что конь неуправляем. Мотоцикл что! Мотоцикл забава, игрушка. А этот тебя превратил в забаву. Мотоцикл машина, он своей воли не имеет, он покорен воле водителя. А этот живой, черт его побери. И он сам везет тебя, куда хочет, у него свой характер, свой норов, он может полюбить и возненавидеть, может пожелать и не пожелать, может послушаться и не послушаться... И совершенно неизвестно, как его остановить:

— Стой, дьявол. Тпру! — Не останавливается. Наверное, не понимает по-русски. — Да стой же, тебе говорят!

Гриша рассердился на непокорного Арабулу и ударил его в бок каблуком. И не очень сильно вроде ударил. Но конь, видно, тоже рассердился и понесся во весь дух.

В первый миг — ничего, кроме испуга. Гриша схватился обеими руками за луку седла. Только бы удержаться. Но оказывается — галоп это намного лучше, чем рысь: тебя не подбрасывает, не встряхивает, галоп — это, пожалуй, даже приятно.

— Э-гей! — крикнул Гриша, входя в азарт. — Э‑ге-ге-ге-гей! — А когда впереди, совсем близко впереди ощетинилось прутьями препятствие, Гриша пригнулся и крикнул почти в самое ухо Арабуле:

— Берем!

Но своенравный конь почему-то не захотел взять — почти у самого барьера Арабула свернул в сторону, вернее, шарахнулся, и Гриша Яранцев вылетел из седла.

Одна из девушек пронзительно вскрикнула, и Гриша успел подумать: «Интересно, кто это? Интересно...» Он тут же вскочил на ноги и обрадовался — ноги целы. И руки целы — в этом нетрудно убедиться, а что гудит в башке — пустяки, пройдет. Плохо только, что гимнастерку порвал, и, кажется, сразу в двух местах — на локте и у плеча. Обидно, совсем еще новая гимнастерка.

Прискакал на своем вороном паренек в оранжевом картузе.

— Ушибся? Ранен?

— Да нет как будто... Вот только гимнастерка...

— Тогда порядок, — сказал паренек. — А девчонкам все равно надо голову оторвать. И первой — моей сестрице Ануке.

— Она не виновата, — возразил Гриша. — Это я сам.

— Оба виноваты. Только Анука больше. Кто-кто, а она знает характер Арабулы.

Прибежали девушки, и повторился тот же диалог — те же вопросы и те же ответы, с той лишь разницей, что спрашивала на этот раз Нина и отвечал Резо — брат Ануки, а Гриша и Анука молчали, будто все, что произошло, вовсе их не касается. Но как только Резо и Нина заговорили о порванной гимнастерке, Гриша тут же решительно вмешался:

— Ну это оставьте! Это уж моя забота — я порвал, я и починю.

— Пальцем? — насмешливо спросил Резо.

— Почему пальцем? Я солдат — у меня иголка и нитки есть.

— А нитка какого цвета? — спросила Нина.

— Черная.

— Я так и думала, что черная, — сказала Нина. — Но это не беда, у портных в ателье есть всякие нитки.

— Интересно все-таки, чему учат людей в институтах? — сказал Резо. — Ну, ты сама подумай: как может солдат в таком виде пойти в центр города, в это самое твое ателье. А вдруг генерал навстречу. Ну и мысли приходят в голову девчонкам.

— Хватит! Мне надоели твои дерзости, — рассердилась Нина, и Гриша так и не понял — всерьез или это такая манера шутить. — Вы только посмотрите, Гриша, как это пятнадцатилетнее дитя разговаривает со взрослыми. Ну, как вам это нравится?

Гриша из вежливости промолчал, потому что ничего плохого в том, как разговаривает «пятнадцатилетнее дитя», не увидел. Во всяком случае, разумно человек говорит... В таком виде в городе, конечно, не покажешься. А в части тем более. Обязательно надо достать подходящие нитки. Да где их тут в поле достанешь? Ну и положеньице... Говорят, правда, что безвыходных положений не бывает, но это, наверно, относится к делам большим и серьезным, а в таких вот пустяках всегда почему-то безвылазно вязнешь.

— Стоп, нашел! — воскликнул Резо. — У нашей бабушки непременно должны быть такие нитки. У нее все про запас имеется, у нашей бабушки. А штопает она — в бинокль потом не разглядишь штопку...

...Гимнастерку бабушка Кето, а по-русски Екатерина Ивановна, заштопала великолепно. Это была просто художественная штопка: шва вовсе не было видно, и поврежденный и неповрежденный рукава, как и прежде, до «аварии», ничем не отличались друг от друга. Все это бабушка Кето сделала быстро, ловко, ни о чем не расспрашивая, а затем накормила всех вкуснейшим обедом. Гриша, конечно, от обеда вначале отказывался: во-первых, он уже пообедал дома, а во-вторых... Но об этом он ничего вслух не сказал... Дело в том, что Гриша немало уже был наслышан о грузинском гостеприимстве. Слышал он о том, что за грузинским столом пьют вино не из рюмок и даже не из стаканов, а из большущих рогов, что есть тосты, пить которые тамада просто-напросто может заставить.