Солдат, сын солдата. Часы командарма

Там, в этом домике, живут два чудесных существа — жена Шурочка и шестимесячная дочурка Сашенька. Но конечно, Шурочка и Сашенька — это только для себя и про себя. Для всех остальных Шурочка — Александра Николаевна, а Сашенька — Александра Андреевна. Микешин любит показывать товарищам фотографии жены и дочурки. На карточке Александра Николаевна выглядит этакой царевной несмеяной. Пышная коса выложена короной, глаза полузакрыты — не заглянешь, губы строго поджаты. Словом, вполне солидная дама, хотя ей всего восемнадцать лет. Зато Сашенька — Александра Андреевна — этакий пухленький, смеющийся, забавный кукленок!

Солдаты всегда разглядывают семейство Микешина с каким-то не осознанным, им самим еще непонятным интересом. Даже Катанчик никогда не пытается при этом шутить. Однажды только как-то неожиданно серьезно нахмурив белесые брови, он сказал: «Вот подрастет твоя дочка — буду свататься, Андрей Матвеевич. Я человек терпеливый. Подожду. Пусть растет себе на здоровье». На что Микешин так же серьезно ответил: «А нам такой зять не подходит. Таких, как ты, Катанчик, умные люди к своим дочерям и сестрам близко не подпускают». «Ты так думаешь? — спокойно возразил Катанчик. — Напрасно. К тому времени, как твоя дочурка заневестится, я уже генералом буду. Вот увидишь. Генерал-майор Катанчик. Такой солидный, еще не очень старый мужчина».

Микешин только рукой махнул: мели, Емеля, твоя неделя. Еще совсем неизвестно, кем ты будешь, а пока ты пустозвон и перекати-поле, а я человек с корнями.

Человек с корнями.

Эта мысль заставляла Микешина всегда и везде держаться не по возрасту солидно. Сказывалось это и на службе. С первых же дней Микешин показал себя очень исполнительным, добросовестным и старательным солдатом. А как же иначе? Нельзя же отцу семейства быть лодырем и отстающим.

Кажется, ничто на свете так не раздражало Катанчика, как эта степенность Микешина. А почему — он и сам не знал. То ли это была зависть чем-то обездоленного человека к счастливцу, то ли презрение бродяжки к домикам, к палисадникам, к занавескам на окнах и к тихим семейным радостям. А может, и то и другое. Кто его знает! Да только тревожно от этого Катанчику, неприятно, нехорошо.

Катанчик сдерживал себя. В своих шутках в адрес Микешина он никогда далеко не заходил. Боялся, что обнаружит свое недоброжелательство. А зачем это? Еще не один год надо жить рядом с этим человеком. Да мало что может быть. И теперь у костра он чутьем угадал, что не сто́ит больше касаться Микешина. Опасно. С виду Микешин добродушный медведь, а задень его по-настоящему — выпустит такие когти, что пожалеешь. А вот Сафонов Саша — этот будет лишь застенчиво улыбаться. Интеллигентик. Маменькин сынок.

6

— Ну, это, братцы, еще не все, — сказал Катанчик и, словно сластена, которому предстоит откушать любимое блюдо, облизнул шершавые обветренные губы. — Я другое важное открытие сегодня сделал... Наш уважаемый Андрей Матвеевич спит, можно сказать, как вполне нормальный человек. И глаза закроет, и всхрапнет. А вот Сафонов Саша, ей-богу, чистый лунатик. Посмотрел я сегодня на него и испугался: зрачки расширены, и весь он уже какой-то нездешний. Отсутствующий. Отрешился от нашего мира и витает себе где-то.

— Сафонова не тронь, Катанчик, — спокойно, но очень веско проговорил Бражников. — Я тебя уже один раз предупреждал.

— А что, нельзя?

— Нельзя.

— Шефствуешь?

— При чем тут шефство? Дружу, — пожал плечами Бражников. — Да, кстати, где он сам, ребята? Что-то я давно не видел его.

— Он в сторону кухни пошел, к Шакиру. Минут тридцать назад, — вспомнил Артемов.

— Ах вот что, — усмехнулся Катанчик. — Оказывается, Сашеньку не луна притягивает, а самая обыкновенная кухня.

— Брось! Не стреляй вхолостую, — засмеялся Бражников.

Катанчик прикусил губу. И в самом деле холостой выстрел, раз Сафонова здесь нет. Да и с Сергеем лучше не связываться. Не по зубам орешек.

Бражников движением, которое уже стало привычным, провел руками по ремню, оправил гимнастерку и направился к кухне. Ноги казались чужими, непослушными. Словно кто-то взвалил на плечи многопудовую тяжесть, она давит, гнет к земле, вот-вот свалит. «Ах, черт побери, до чего же устал! Сейчас бы спать и спать. Но сперва надо Сашу найти. Этому зубоскалу Катанчику все бы шутки, а с Сашей, я и сам заметил, что-то неладное творится. Ночью героем держался, а утром о чем-то задумался. Скажешь ему что-нибудь, а он не слышит и улыбается все время. Странным он иногда бывает, Саша Сафонов. Будто рядом с тобой и словно уже не рядом. Просто страшно становится — уходит от тебя человек, и ты ничего сделать не можешь. А это ведь не чужой, это друг, товарищ, с которым живешь локоть к локтю, плечом к плечу».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1